– Да, я тоже хорошо помню тот лье. – Циндер придвинулся к нему чуть-чуть ближе. – Знаешь, тогда настолько напугал всех призраков, да и чего уж там, не только их. Обсидиан тоже был напуган не меньше их. Такая могущественная сила одного из Первых, которую не видел никто, лишь слышал о ней в легендах, читал в учебниках, сказках. Тем более, твоё внезапное исчезновение показало, что ты не простой церрериец. У многих тогда появилась надежда на то, что ты – нечто большее, чем неизвестный парень, потерявший кого-то дорогого. Ты тот, кто исполнит пророчество. – Последние произнесённые слова Циндер говорил скорее не Маю, а сам себе. Чем больше он об этом думал, тем сильнее убеждался, что ещё не всё потеряно.

– Да уж.. – Май запрокинул голову, усмехаясь и часто моргая. – От этой силы в моей жизни одни лишь проблемы. Даже тогда, когда они хотели мне просто помочь я их чуть не сжёг, понимаешь? И это лишь малая часть. Так что, можно ещё поспорить, кто из нас с Обсидианом большее чудовище. – Сиреневые глаза вновь обратились к мерцающему пламени костра. – Я так боюсь.. Боюсь, что приду туда, а там все надеются на меня, ждут чего-то, на что я просто не способен. Мне страшно, что я не справлюсь со всей этой ответственностью, которая появится в лагере. Может мне стоит сбежать как и ты, за пределы Цереры? Это ведь лучше, чем кому-то специально навредить…

– Принимать свои страхи и недостатки – это показатель сильной личности. – Маю показалось, что до того грубый и отчужденный голос Циндера стал чуть мягче. – Немногие способны на это. Как и на принятие ноши, что на тебя возложила сила первых рас. Я всегда пользуюсь правилом: “Ты в праве распоряжаться своей жизнью ровно до тех пор, пока от этого не страдают другие”. А от твоего побега пострадают миллионы, миллионы жизней. Я не могу сказать, что ты чудовище, но как по мне, безразличие это то же зло, что и намеренное. Моя судьба для мира не значит ничего, по крайней мере исчезнув, никто и не заметит, словно меня никогда и не было. Да, я совершил много плохого, но для меня уход – это не побег от проблемы, а её решение. Так что поверь, я знаю, что говорю. Если Вселенная наградила тебя силой, значит ты способен ею управлять.

– А если я не хочу этого? – Этот вопрос остался без ответа, улетев вместе с мерцающими искрами высоко-высоко.

Долгое время стояла полная тишина, среди которой можно было услышать шелест листьев и травы, пока её не прервал громыхающий звук. Сначала казалось, что это был лишь небольшой и непродолжительный гром. Но потом стал повторяться снова и снова, с каждым разом набирая силу. Было ощущение, словно небо разрывается на части. Это было похоже на звук грома, только на небе не было туч, а тем более молний, способных вызвать такое явление.

– Что это?

– Не знаю. – Циндер, как и Май, оглядывался по сторонам. – Может, где-то далеко гроза?

– Странно как-то. Гроза без молний, но с громом?

Громыхающий звук постепенно становился всё тише и тише, словно тот, или то, что его издавало, отдалялось от парящих скал. Май не знал, как объяснить это явление, потому что объяснения Циндера в этом случае точно не подходило.

***

Благодаря Ноту, Тирша и Тоуи могли незамеченно переместится поближе к нарушителям. Опустив с помощью лёгкого порыва ветра на нижний ярус, сам же Нот остался наверху, наблюдая за происходящим. Разглядывая “гостей” в прицел, молодая девушка подметила:

– Ага, чернявый и с ним ещё кто-то, со спины не видно… Их только двое, так что справимся быстро. – Она положила палец на курок. В пистолет с глушителем были вставлены ампулы с быстродействующим снотворным. Девушка нажала, и дротик бесшумно достиг своей цели, Тоуи не дожидаясь приказа, точно также выстрелил по второй жертве.

– Может чернявого добьем? – Произнёс недовольно Тоуи, сплюнув в сторону Циндера. – Зачем он нам, не понимаю. У меня как раз осталась ещё одна ампула, чтобы его убить. – Он направил на него ружьё, готовый было выстрелить, как рука девушки выбила оружие из рук юноши.

– У нас был приказ вырубить, а не убить. Тебе ясно? – Произнесла недовольно Тирша. Хотя она бы точно также с радостью всадила и не одну пулю в голову Тени. Если бы ей дали нож, то она нанесла бы как минимум 28 ударов ножом, чтобы превратить его тело в губку. – Нот запретил убивать и сказал, что решит дальше, уже в лагере, что с ними делать… Давай пока свяжем их, чтобы было удобнее перенести наверх.

Скалы были достаточно близко к друг другу, тем более, что охотники перемещались по ним ежедневно, Тирша и Тоуи достигли усыпленных преступников без помощи Нота. Тоуи подошёл к молодому парню, убрав дулом волосы с его лица, после чего чуть не вскрикнул.

– Это он… Это… Это…

– Да-да, и без тебя вижу, – раздраженно произнесла девушка, быстро осматриваясь и проверяя, нет ли ещё кого в округе. – Интересный у нас с тобой улов, может даже премию дадут за такое. – После этих слов они стали связывать обездвиженные тела. Когда дело было сделано, Тоуи свистнул Ноту, наблюдающими за происходящим сверху и порыв ветра быстро поднял мятежников и нарушителей ввысь, в лагерь Астреи.

Сирияне являются одними из самых жестоких и неуравновешенных правителей за всю историю Цереры. Ходили даже слухи о том, что а поколении этой расы передаются психические заболевания, от чего они очень рано сходят с ума, продолжая править вселенной в бреду и безумстве. Среди церрерийцев даже есть поговорка: “Говоришь, умом тронулся? Значит тебе пора на престол!”, правда, вслух её редко кто говорил… Из оставшихся в живых.

Прошлое. Сириус, королевский дворец,

Цикл 994, лье 61.

Кровь и золото.

Изнутри, среди тёмно-алых стен замка, всё было украшено золотыми, ветвящимися узорами. В этом месте чувствовался запах смерти, боли и страданий, который невозможно было отмыть и сотнями рук.

Эти стены знавали самые лучшие и худшие времена правления Сириян. Но бывшие короли детей огня явно не могли представить себе весь тот ужас, что случился здесь за время правления Виссариона Аль’Сивьери, особенно после смерти его жены и пропажи сына.

Темноволосому мальчику иногда казалось, что по стенам прыгают тени тех, кто погиб здесь от руки его отца. Множество придворных и слуг, что просто попались ему на глаза в неудачное время, были с особой жестокостью убиты. Их жалобные крики и мольбы можно было услышать до сих пор: во время грозы ветер бушевал так, что создавалось впечатление, будто бы замок населяют тысячи призраков, перепрыгивающих с места на место, не в силах найти покой.

Кровавый цвет, обозначающий силу Виссариона, его могущество и жестокость, был пронизан величественным золотом. В коридорах в это время раздавался резкий свист плети, а также крик.

– Отец? – Проговорил златоглазый мальчик. Он шёл на звук, и его маленькое сердечко останавливало свой ход с каждым характерным свистом. – Где ты?

Когда же он наконец нашёл его, то застал картину, вызвавшую в нём бурю эмоций: высокий, темноволосый мужчина держал в руках сияющую красными оттенками плеть, а в нескольких метрах от него лежал старый и корчащийся от боли церрериец. Его тело было пронизано кровоточащими полосами в тех местах, где магический артефакт касался кожи.