«- Сжечь ведьму!

— Но она же красивая!

— Хорошо, но после сжечь!»

Ведьма… Черт, да! Мне бы хотелось, чтобы Катя оказалась чуть попроще. Но с другой стороны… не хотелось бы. Женщинам «попроще» доверять нельзя. Да и хочу я девчонку именно такой. Сложной. В наших совершено не романтичных обстоятельствах. Так, что мне бы в камере изолятора думать, как выбраться побыстрее, а я ее грудь представлял. Мелькала даже мысль подрочить. Совсем жесть!

Косяк в том, что напрягаться, уговаривать, что-то изображать для того, чтобы получит женщину, я не хочу. Нет ни сил, ни времени. Да и разучился.

Вот просто дайте мне тёплую эту девочку в кровать, расслабиться с ней и отрубиться.

И вообще… Пусть днём сына воспитывает, ей же очевидно нравится. А по ночам…

«Вот это тебя несёт, Киров, иди проспись! — Одергиваю я себя.

Чего на ней зациклился? Надо потрахаться — у тебя очередь встанет.

— Придётся нам с тобой за едой идти, — сетует Катя, смотря на Демьяна и поднимается с кровати.

Сын издаёт нетерпеливый крик.

— Ну, ну, — журит его девчонка, — какой грозный. Прямо как папа. И хмуришься тоже, как он.

Ее слова меня цепляют, заставляя сжаться сердце. Точно ведьма. Одаренная.

Делаю шаг из-за угла им наперерез.

— О, Гоподи, — подпрыгивает Катя от неожиданности. — Как вы меня напугали.

— Хм… — подимаю плечами и протягиваю бутылочку. — Ты забыла.

— Спасибо… — вспыхивает, забирая у меня ее из рук.

Сбегает обратно на кровать и присаживается, отдавая сыну заветную еду.

Я снова смотрю на них. Только на этот раз уже открыто. В нос бьет запах сладкого молока. По спине прокатываются сначала холодная дрожь, а после горячая волна. Картинка слишком идеальная. Такая, какой я представлял себе когда-то свою взрослую жизнь. Цельной. Понятной, честной. Как у родителей. Где я свернул не туда? Или не я?

— Хотите попробовать? — Прерывает мой анабиоз Катя.

— Что попробовать? — Переспрашиваю тупо и кошусь на бутылочку.

— Сына покормить, — робко и настороженно поясняет она.

— Ааа… — тяну, не зная, что сказать. — Я об этом не думал.

— Просто вы так смотрели…

Делаю шаг вперёд, но тут же шарахаюсь обратно. Резко разворачиваюсь.

— В другой раз, — кидаю ответ и поспешно выхожу из спальни.

Не нужно было приходить! Пульс подскакивает и долбит в уши злобой.

Мои проблемы не решены. Люди, жаждущие поплясать на руинах бизнеса размножаются почкованием. И к моему огромному сожалению, кажется, в этот раз Илюха на двести процентов прав. Закон тварей не возьмёт. Только жесткие решения и меры.

Прошу Рината сменить охрану и отпускаю его отдыхать на сутки. Пусть отоспится. Закрываюсь в кабинете. Достаю бутылку портвейна и набираю юристов. Работать до посинения — это сейчас общий интерес.

Распускаю всех практически в полночь. С более-менее понятной стратегией проведения для дальнейших разборок со следственным. Не выиграем дело — действительно худо придётся. Знатно нагадила мне Альбина. И себе. И сыну. И не возьмёшь уже со суки ничего — везде успела. Даже на тот свет. Вот чего не жилось? Родила бы и свалила, куда там она хотела. Я же обещал. Как с человеком с ней с самого начала. Было пожалел в какой-то момент. Думал, правда издеваются над ней в таборе, притесняют. Такую притеснишь, ага!

Забираю со стола сигареты и решаю немного «проветриться» перед сном, которого все равно нет ни в одном глазу. Это все нервы. Алкоголь не помогает. Будто испаряется из головы…

Выхожу на террасу, прикуриваю сигарету и неожиданно понимаю, что не один.

Возле кухонной двери стоит нянька. Немного облокотившись на парапет, она держит двумя руками кружку и делает из неё глоток, задумчиво глядя в темноту перед собой. Мне неожиданно и очень остро становится интересно, о чем она думает.

— Почему вы не спите, Катя?

Дергается от звука моего голоса и оборачивается, растеряно хлопая на меня глазами. Морщится. Жидкость из кружки проливается ей на пальцы. Видимо, горячая.

Я замечаю, что щеки девушки блестят.

— Ты плакала? — Перехожу на вкрадчивый тон. — В чем дело?

— Я… — пожимает плечами и виновато закусывает губу. — Это личное.

— Расскажи… — предлагаю ей, а сам ловлю себя на бессовестной мысли, что тоже, вот так, как она хочу терзать ее нижнюю губку.

Женщина… чтоб ее!

— Все в порядке, я к ребёнку пойду, — пытается она снова от меня смыться.

Подаюсь вперёд и останавливаю ее за предплечье. Сжимаю.

— Ты хотела поговорить, — давлю интонацией и непроизвольно делаю глубокий вдох.

В штанах мгновенно твердеет от тонкого женского запаха то ли шампуня, то ли духов.

— Вы, наверное, устали, — лепечет Катя. — Да и знаете про меня, наверняка, больше чем достаточно…

Чувствую под пальцами, как ускоряется ее пульс. Выставляет вперёд чашку, как щит.

Боится меня?

Да, я многое знаю. Но хочу кое-что более ценное. Ее мысли и эмоции. Моя избалованная мужская сущность давно в стойке, чуя что в девчонке меня ждёт целый пир.

— Демьян спит, — качаю головой и окончательно перегораживаю Кате путь к побегу. — И пол часа после практически недели без сна для меня ничего не изменят. Я внимательно тебя слушаю.

Девушка делает глубокий вдох и выдох. Поднимает на меня глаза и выпуливает с вызовом:

— У моего мужа будет ребёнок. Не от меня. В пятницу мы должны подать заявление о разводе. Я бы хотела выходной.

Грудная клетка Кати ходит от сбитого дыхания ходуном.

— Ты поэтому плакала? — Переспрашиваю резко.

Не знаю, какого черта, но меня окатывает от ее тирады волной ревности.

— Я просто устала, — добавляет дрожащим голосом и смахивает с лица выбившуюся прядь волос. — Надеюсь, сегодня будет спокойная ночь, и я посплю.

О бывшем мужике она, значит, думала…

— Иди… — сжимаю челюсти и делаю шаг в сторону.

Убираю от Кати руки и завожу их за спину. Иначе не удержусь и притяну к себя няньку сына. Почему меня так пенит ее ответ про мужа? Я же знал. Знал. А бешусь так, будто она моя женщина…

Не моя и никогда не будет. Да ещё боится меня девчонка и, судя по словам, сказанным в машине по дороге в больницу, презирает. К черту!

Отворачиваюсь, чтобы продышаться. Гонишь ты, Киров. Неадекват полный. Чего взъелся? Проспись