Твою мать! Разумеется, хочу, иначе не унижалась бы перед тобой сейчас как последняя идиотка.

— Даша, — он произнес моё имя так, словно оно причиняло ему боль, — я сложный человек. У меня много недостатков, и я не могу гарантировать тебе никакого будущего. Мне не хочется давать тебе ложных надежд.

Мои щеки залило пунцовой краской.

— Я и не прошу будущего, просто интересно: мы теперь спим по расписанию или что?

— Ты готова просто спать? — удивился он.

Легкое пожатие плечами. Не знаю, на что готова. Никогда об этом не думала. Не было у меня ещё полноценных отношений. Да, мне двадцать один год, и я девственница в эмоциональном плане.

Но с ним мне так хорошо. Чертовски приятно. До озноба. До мыльных пятен перед глазами. И если продлить удовольствие можно только свободными отношениям — пусть так.

— Наверное, готова. Значит, никаких обязательств?

— Д-да, — смутился легкости, с которой я это предложила.

— Давай хоть мобильными номерами обменяемся, а то вдруг припрет посреди ночи, а позвонить некому.

Ирония, конечно, была недобрая, и Стас это заметил. Но номер продиктовал, мой тоже записал. Получилось очень по-деловому. Так обмениваются контактами коллеги по работе, а не преподаватель и студентка.

Что я испытывала, когда выходила из аудитории? Растерянность? Обиду? Стыд? Гремучая смесь из эмоций бушевала во мне, рвалась наружу убойным вихрем.

Одно я понимала точно: меня заводит мысль о тайных отношениях со Станиславом Тимофеевичем. Порочная такая мыслишка, грязная, но от неё внизу живота расплывается тепло.

Я выползла в коридор, шумный от десятков студентов, и слилась с потоком людей, пытаясь вспомнить: какая следующая пара?

Повезло, что возле одного из кабинетов уже скучковались наши парни. Значит, мне сюда.

— Давай отойдем в сторонку? — Семенов оказался рядом быстрее, чем я среагировала.

— Зачем? — Скрестила на груди руки.

— Извиниться хочу…

Мы прижались к противоположной стене, и Миша, действительно, извинился. Если точнее, он сказал следующее:

— Это, ты на меня сильно-то не дуйся, ну, сама понимаешь, я в таком не силен, а тут ты, ещё и это всё. Думал, тебе, ну, понравится, что ли. Прикольно ж.

Развел руками, показывая на какое-то неопределенное «это всё». Впрочем, зная Семенова, я предположила, что извинения были вполне реальными. Ибо построить такую сложную конструкцию для него сродни геройству.

— Обещаешь, что больше никаких поползновений?

— Ты влюбилась в Коперника? — «догадался» Миша вопросом на вопрос.

— Чего?!

— Значит, не влюбилась, — обрадовался он. — А то обидно как-то, если б ты меня на него, ну. Того самого.

— Нет, Миша, я не влюбилась в Коперника, но это не значит, что ко мне можно лезть с непристойными высказываниями. Как тебе в голову пришло завлекать меня таким образом?



— Парни посоветовали, — смутился он, вновь становясь похожим на гигантского ребенка.

— Кто конкретно?

Кажется, я и сама знала ответ. Только один шутник в нашей группе мог придумать такой способ охмурения женского пола.

— Серега, — озвучил Семенов мои мысли. — Ты будешь его бить?

Угу. Ногами. По голове, чтобы там появились хоть какие-то мысли, кроме любви к самому себе.

— Кошелев, ты — труп! — крикнула я Сереге, и тот громко заржал в ответ, а затем к нему присоединились и дружки-товарищи.

— Дашка, не включай бабу! Смешно же! — гоготал он, утирая слезы.

Тьфу. Как всё-таки иногда напрягает быть «своим парнем». Над нормальной девушкой так шутить никто не станет, а над Дашей Ивановой — запросто. Это ж ржачно. Она ж оценит.

Ну, Кошелев, ты у меня поплатишься. Фиг тебе, а не Иришка. Я разверну целую компанию в поддержку Коперника, только бы она не досталась твоему высочеству.

Остаток занятий я просидела пасмурная как грозовое облако. Радовало одно: номер телефона, записанный в мобильном как «Станислав Кафе». Это чтобы Иришка не прознала чего лишнего.

Моя постыдная тайна.

Нет, не просто моя.

Наша.

* * *

Втайне я ненавидела свою работу. Всякий раз, переступая порог кафе и переодеваясь в рабочую форму, думала: «Это ненадолго, это когда-нибудь закончится».

Меня бесила надменная администратор Виктория, которая считала, что высшее образование дает ей право общаться с официантками как с грязью. Раздражали повара, которые никуда не торопились и готовили с чувством и толком, за что мне периодически прилетало от посетителей. Доставало бегать от столика к столику и выслушивать от клиентов:

— Почему так долго?

Владелец кафе считал, что три официантки и четыре повара способны обслужить зал на двадцать столиков. Мы же зашивались. Все студенты (кто ещё пойдет пахать за копеечную зарплату?), а потому не вылезали из сессий и пересдач. Виктория говорила:

— Это всё от вашей лени. Нужно совмещать работу и учебу.

И уходила в свою коморку залипать в телефоне.

Будь другое место, куда бы взяли студентку на неполный рабочий день, да ещё и с возможностью учебного отпуска — я бы сбежала. Но некуда.

Сегодня я ввалилась в кафе за пять минут до начала смены. Виктория тотчас налетела на меня коршуном:

— Дарья, вам платят не за опоздания!

— А жаль, — сказала себе под нос. — Вика, я всё успеваю. Не суетитесь.

— Дарья, к вашему сведению, я не суечусь, а беспокоюсь об общем деле. Наше кафе…

Она бубнила что-то ещё, но я уже не слушала, по-быстрому напялив белую рубашку и бейдж с именем.

— Привет, народ! — поздоровалась с поварами и метнулась в зал, подменять сменщицу, у которой через час начинались занятия в другом конце города.

— За пятым столиком какой-то мутный тип, за третьим никак не могут определиться с заказом, а за первым та мерзкая баба, которая всегда просит поменьше сливок в кофе, — отрапортовала она, убегая.

Ага, ничего особенного. Я обслужила мутного типа, который на поверку оказался просто задумчивым и плохо слышащим мужиком, отдала кофе скандальной тетке и побежала к третьему столику. Затормозила возле него, выхватывая блокнот, и сказала дежурное приветствие:

— Добрый день! Меня зовут Дарья, сегодня я буду вашим официантом. Готовы сделать заказ?

Ответом мне стали всхлипы. Долгие такие, переходящие в бульканье. Я глянула поверх блокнота на сидящих и застыла на месте. На меня во все глаза смотрел Стас Измайлов, напротив которого восседала рыдающая девица.