поездки корреспондент, — укатит мой Багаевский в столицу, и читай тогда о нем в московских газетах да кусай локти». Волосы рву на голове. Упустил, сукин сын! И ни одной машины. Как назло, все в разгоне. На весь хутор единственная техника — моя собственная механическая бритва «Спутник». Бегаю по хутору и волком вою. Тут подходит один парень. «Жалко мне, — говорит, — вас, дяденька, до слез. Так и быть: берите мой мотоцикл и дуйте туда и обратно. Авось застанете этого Багаевского». Мчимся к его двору. Выводит он своего красавца с коляской. Я сгоряча за руль. Он в это время для скорости дела сам заводит машину и говорит: «Езжайте». И подталкивает. Едва успел схватить руль, как понесло меня по дороге. И тут я вспомнил, что водить-то мотоцикл не умею. Мать честная, как же быть? Решил: как-нибудь доберусь до Лесной, а там видно будет. Лишь бы не сверзиться по дороге. Лечу, ветер в ушах свистит. Благо, шоссе почти прямое. Несусь! Шоферы встречных машин кажут кулаки и сворачивают в кювет. Что-то я не так делаю. Погнался было за мной автоинспектор, да отстал.

Ворвался в Лесную как вихрь. Гуси и куры в стороны. Крики. Визг. Мелькают хаты и деревья. Сворачиваю к исполкому. На крыльце стоит знакомый агроном. «Кати сюда!» — машет. «Не могу остановиться!» — кричу. И мимо.

Обогнул по улицам и опять несусь мимо исполкома. «Багаевский здесь?» — спрашиваю. «Здесь! — отвечает, — Слезай!»

«Не умею! — объясняю во время второго захода. — Позови Багаевского!»

На третьем заходе вижу Багаевского. Узнал его по фотографиям. Агроном тычет в мою сторону и объясняет Багаевскому ситуацию. «Что вам нужно?» — интересуется тот у меня. «Интервью!» — отвечаю и скрываюсь за углом. «Скорее бы кончился бензин», — думаю.

Начинаю четвертый круг. Вот и Багаевский. «Я занят!» — кричит и показывает на часы. «Я долго не задержу!» — ору в ответ. За мной бегают мальчишки, свистят. С лаем увязалась на редкость паршивая дворняга. Хоть бы пес какой-нибудь порядочный, а то шелудивая дворняга. Даже обидно. На крыльце исполкома и тротуарах собирается народ.

«Каковы ваши планы?» — задаю вопрос на пятом витке. «Отключайте сцепление!» — советует Багаевский.

«Где оно?» — спрашиваю на шестом и делаю седьмой заход по орбите. Пролетаю в седьмой раз, и мое настроение окончательно падает: Багаевский ушел.

Тут слышу сзади его голос: «Вы не можете потише?» Осторожно оборачиваюсь. Он пытается догнать меня на мотоцикле. «Не могу!» А сам рад. Думаю, догонит он меня — тут я и возьму у него интервью.

Настиг он меня на углу. Но я по привычке сделал такой поворот, что он шарахнулся в сторону. «Жми по прямой! Только по прямой!» — просит вслед.

Поравнялись мы далеко за станцией. Я не теряю времени. «Товарищ Багаевский, все же каковы ваши планы на будущий год?» «Отлично, — думаю, — никто не мешает». Единственное неудобство — записать нельзя. «Какие могут быть планы, — возмущается Багаевский, — если мы разобьемся вдребезги? Давите ногой на эту штуку!»

На шоссе переполох. Опять погнался знакомый автоинспектор. Не догнал и схватился за голову. Очевидно, решил, что двоится в глазах.

«Давите!» — командует Багаевский. Я надавил. «Теперь поверните на себя ручку!»

Кажется, остановились. Тишина неописуемая. Только где-то далеко воет сирена. До станции километров тридцать. Хорошо! — не сбежит Багаевский.

«Приступим к делу!» Достаю блокнот и авторучку. На тридцать километров ни одной живой души. Шоферы и те исчезли. Видно, боятся. Но тут подкатывает с воем «Скорая помощь» и выскакивают рослые мужчины в халатах.

«Чем занимаетесь?» — с деланным любопытством спрашивает один из них.

«Беру интервью, — объясняю. — Проезжайте, пожалуйста, себе на здоровье».

«Он берет интервью, а мы должны проезжать себе на здоровье. О своем здоровье он не думает», — говорит человек в халате своим спутникам.

Тут он наводит на меня палец и приказывает: «Гоните его в кювет и там хватайте!»

«Ничего, — думаю, — бывали и не в таких передрягах. Лишь бы не спугнули Багаевского».

Меня загнали в кювет и там действительно схватили.

«Он в самом деле только брал интервью и более ничего такого предосудительного», — вступился Багаевский.

«Он брал, а вы давали?» — спрашивают у Багаевского.

«Еще не давал, но уже собирался».

«Вяжите и его!»

Лежим мы в машине спеленатые, как близнецы. «Превосходно, — думаю, — теперь-то Багаевский и подавно никуда не денется». Мысленно потираю руки, Практически я это, к сожалению, сделать не мог. Связаны. Потираю руки и повторяю вопрос:

«Ну-с, какие же у вас планы на будущий год, товарищ Багаевский?»

«Избавиться от вас прежде всего!» — рычит он.

«Чудесно! А дальше что планируете?»

Молчание.

«Товарищ Багаевский! — убеждаю его. — Не будем терять времени. Оно пригодится вам и другим трудящимся».

Уломал я его. Ответил он на все вопросы. Даже пообещал повторить некоторые цифры, когда нас доставят, чтобы я занес их в блокнот.

Привезли нас куда следует. И там выяснили, в чем дело. Оказывается, пока я крутился вокруг исполкома, два сердобольных гражданина позвонили в «Скорую помощь». Один уверял, что я свихнувшийся спортсмен, вообразивший себя на треке. По мнению другого, я спятил на спутниках Земли. Ему померещилось, что я кричал: «Бип! Бип!»

— Это все любопытно, — сказал секретарь редакции, выразительно играя полуметровыми ножницами. — Но еще любопытнее, когда вы напишите свой очерк? Осталась одна ночь.

— Я никогда не подводил, — обиделся корреспондент. — Я уже начал. Вот первые строки. «Впервые мы встретились с товарищем Багаевским в уютной светлой лаборатории. Познакомились». Ну и так далее. Да что, вы не знаете, как это делается? Правда, Степаныч? — попросил он поддержки у Линяева. — Кстати, а что ты у нас потерял?

Его вопрос вызвал дружный понимающий смех. Линяев считался своим человеком, когда-то здесь начинал, в отделе культуры, однако на этот раз на него посматривали с любопытством. Словно, что-то знали, однако помалкивали даже несдержанные на язык. Но вот в секретариат вошел заведующий сельхозотделом и, заметив Линяева, простодушно сказал:

— Юра, ты еще немного потерпи. Я скоро ее отпущу. Минут через…

— А я никуда не спешу. Просто заглянул потрепаться. Как они, думаю, там? — перебил Линяев. — Мы даже с Колей договорились. Коля, подтверди! — обратился он к корреспонденту.

— Разве? — удивился Коля.

* * *

В семь он вошел в единственный из отделов, где еще не был, — в сельскохозяйственный.

Алина Васильевна запирала ящики письменного стола. Она одна в комнате. И в пальто. Неужели ушла бы, опоздай он на две минуты.

— Вы пунктуальны. Я почему-то была в этом уверена. И даже собралась.

— Алина Васильевна, что вы делали от шести до семи?

— Заказала разговор с районом и ждала. Листала подшивку старых газет.