— Почему? — осведомился Павел.

— Потому что его в нем сварят.

— Я не о том. Почему мы не могли оставить себе его оружие? Я второй день чудом в живых остаюсь: «ПМ» здесь у вас даже на пугач не тянет.

Филиппыч вздохнул.

— Это не оружие, Паша. Для тебя это просто железяка. От куска арматуры пользы больше — хоть за дубинку сойдет.

— Не знаете, как работает?

— Знаем. Поэтому и говорю. Орихалковый стик всего лишь концентрирует и направляет энергию самого атланта… Пойдем-ка к тебе в машину, там подождем.

— Я не понял, — уточнил на всякий случай Павел, выходя на лестницу. — Он же в меня электричеством стрелял.

— Все правильно, — Филиппыч отозвался неохотно. — Это такая особенность расы. Орихалк — единственный известный биоморфный металл, способный концентрировать и преобразовывать в другой вид любую биоэнергетику. К тому же очень хорошо вживляется в организм.

— Имплантированное оружие?

— Нет. Имплантат — это инородное тело, которое организм только терпит. Орихалк именно вживляется — почти растворяется в клеточной структуре, четкой грани между живым и неживым не остается. Раньше они его наносили в расплавленном виде прямо себе на кожу так, чтобы получался нужный узор, — адская, наверно, процедура. Была даже особая каста служителей Посейдона, которые готовились к этому, что называется, с пеленок, а заодно получали нужную психологическую накачку. Теперь все делают тоньше — металл вносится прямо в нервные пути, кости и мышцы, а служители превратились в бойцов. На такого ты и напоролся. Кстати, особо не зазнавайся — прикончить тебя он пытался самым примитивным способом.

— Мне что-то не показалось, — проворчал Павел.

— Проверять не советую, лучше поверь на слово. Вообще, на орихалке держится вся их цивилизация. Мы открываем порох, изобретаем радио и очищаем кремний для полупроводников, а они учатся испускать молнии, генерировать мозгом радиоволны и увеличивают пропускную способность нейронов, превращаясь в живые компьютеры…

Пронин остановился на секунду перед окошком консьержки. Бойкая бабулька сидела, приспустив на нос очки и устремив взор в противоположную стену подъезда.

— Что с ней? — спросил Павел.

— На «паузе»… Пойдем, пойдем, после расскажу.

— Другие расы тоже на орихалке? — Павел вспомнил огненные капли, стекающие с рук ящера, и вопрос навернулся на язык сам собой.

— Нет, у тех все по-другому. Узнаешь, не гони коней. И не заговаривай, кстати, мне зубы. А лучше подумай, пока Потапов не вернулся, над объяснительной запиской о том, как ты использовал мой доступ в IT-центр. И о том, что ты делал в квартире депутата. И о том, зачем выкинул в урну казенный телефон с датчиком ДжиПиЭс… И вообще обо всем, что натворил.

Изо всей этой тирады Павла тронуло только последнее.

— Почему с ДжиПиЭс? — проговорил он.

— Потому что у нас у всех такие, — Филиппыч вытащил свою трубку и продемонстрировал Павлу. Это была древняя «Моторола» с выдвижной антенной и откидной крышечкой на клавиатуре, похожая скорее на радиостанцию, чем на телефон. — А ты думал, мы от скупости такой хлам тебе выдали?

Павел пожал плечами. Все равно этот проступок не выглядел самым тяжким на фоне прочего. Но… Как там говорится — победителей не судят?

— Депутат лоббировал судебное решение о банкротстве и смене хозяев фабрики, — сообщил он.

— Знаем, — Филиппыч кивнул. — Иначе как бы тебе дали эту информацию?

— А еще он был связным.

Филиппыч смолк. Ему хватило выдержки не задать вопрос: «Чьим?»

— Та-ак… — выговорил он, спустя несколько секунд. — Тот посторонний атлант на тебя сразу напал?

— Сразу. А Павлюк, наоборот, кинулся к нему, как к спасителю. И получил заряд в лоб, правда, скорее всего случайно.

— Понятно… А кто с другой стороны?

Павел сделал эффектную паузу, потом неспешно проговорил:

— Пожалуй, кто-то из Ассамблеи.

Филиппыч встрепенулся.

— Это точно?

— Вполне. Депутат успел сказать не так уж много, но про резидента на фабрике он упомянул открытым текстом. Сегодня утром Павлюк получил от него предупреждение о каком-то наемнике-профи — такую информацию мог дать ему только тот, кто имеет доступ к вашим кадровым делам.

— Ну, к нашим-то делам кто только ни имеет доступ, — проворчал Филиппыч.

— Вам виднее… А потом приперся атлант, Павлюк увидел мой пистолет и решил, что я и есть тот самый профи… — произнося последние слова, Павел внимательно следил за Прониным, но Филиппыч только кивнул.

— Дальше понятно… Как же ты его не уберег? Такая ниточка была!

— Ну, извините, — Павел развел руками.

— Ладно, не твоя вина, — неожиданно смягчился Филиппыч. В этот момент трубка у него в руке противно задребезжала. Филиппыч проделал над ней все необходимые пассы и приложил к уху: — Да… Я… Да мы уже спустились… Нет, у Паши в машине сидим, а что?.. Ладно, идем.

— Чего там?

— Вылезай. Будешь знакомиться с куратором.

— А оно мне надо?

— Об этом нас обычно не спрашивают. И… Вот что: помолчи пока про то, что депутат был связным. Скажешь, как только ты вошел — сразу началась разборка…

Филиппыч осекся. Из автобуса навстречу им спускались шеф c Максенцием. Последний остановился в двух шагах от Павла, осмотрел его откровенно оценивающе. Потом сделал еще шаг и протянул руку.

— Ну что ж, наслышан, наслышан… Рад, что в Земном отделе появился достойный оперативный работник. Надолго к нам?

— Да-а-э-э… — Павел в растерянности пожал протянутую руку и не нашелся, что добавить, но атланту, видимо, такого ответа оказалось достаточно.

— Рад, — повторил он. — И все-таки как получилось, что вы оказались здесь в одиночку? Ассамблея ведь командировала вам двух бойцов…

Непонимающий взгляд Павла переместился на шефа, который стоял за плечом куратора. Шеф был доволен. Шеф улыбался до ушей, словно остроумный шутник, рассмешивший хорошую компанию.

— Я не хотел привлекать внимание… — выговорил Павел и почувствовал почву под ногами. — Шокировать подозреваемого было бы ошибкой, а ящер… — он ощутил толчок в бок и оглянулся на напарника, — ну, чего?

— Смарр, — прошептал тот зловеще.

— Да, смарр… Он может шокировать кого угодно… из местных.

— Ящер, значит?.. — атлант улыбнулся. — Вполне логично. И что же произошло дальше?

Тщательно подбирая слова, Павел снова изложил историю. В урезанном варианте она уложилась в три предложения, на протяжении которых шеф одобрительно кивал.

— Значит, ни подтвердить, ни опровергнуть версию о депутате не удалось, — заключил Максенций.