счет, по так называемому «проходному свидетельству». Приговоренные вместе с ним Г. М. Кржижановский, В. В. Старков, Ю. О. Мартов, А. А. Ванеев следовали в ссылку на казенный счет. Ленин был очень расстроен разлукой с товарищами. Приехав в Красноярск 4 марта и узнав, что они еще не прибыли, он очень тревожился, наводил справки об их судьбе.

В Красноярске был еще человек, который с нетерпением и беспокойством ожидал вестей об этой группе, — сестра Г. М. Кржижановского А. М. Розенберг, последовавшая в Сибирь за своим женихом В. В. Старковым. А. М. Розенберг, или Schwester, как конспиративно называл ее в письмах Владимир Ильич, поступила фельдшерицей на пересыльный пункт в Красноярске. Это давало ей возможность быть в курсе дел многих ссыльных.

Только 25 марта было наконец получено сообщение о судьбе товарищей. 26 марта Ленин писал матери: «…получил вчера вечером, в 10-м часу, телеграмму о выезде, обрадовался ей несказанно и сломя голову полетел к Schwester’y делиться радостью. Теперь мы считаем дни и „едем“ с почтовым поездом, вышедшим из Москвы 25-го. Я понял эту последнюю телеграмму так, что едут на свой счет: иначе не было бы подписи Глеба. Думаем, что матери он тоже дал телеграмму в Челябинск, а то могла бы выйти такая вещь, что он проехал бы мимо нее, а она продолжала сидеть и ждать известий! (письмо к ней от Schwester’a послано недавно, и, пожалуй, она не успеет выехать)».[1]

Надежда на близкую встречу с друзьями, однако, не оправдалась. По прибытии 4 апреля в Красноярск все они были помещены в местную тюрьму до отправки к месту ссылки. Владимир Ильич был этим очень огорчен. В его письмах появляются такие строки: «Глеб с Базилем{29} высмотрят, говорят, очень плохо: бледны, желты, утомлены страшно».[2]

Единственным утешением в эти дни было сообщение о том, что Кржижановский и Старков назначены в село Тесинское Минусинского округа, расположенное верстах в семидесяти от Шушенского. У Ленина появилась надежда, что ему разрешат ехать вместе с ними до Минусинска. Надежда эта оправдалась: из Красноярска до Минусинска они добирались вместе и в Минусинске были с 6 по 8 мая 1897 г., а затем разъехались по своим углам: Ленин — в Шушенское, а Кржижановский и Старков — в Тесинское.

Владимир Ильич поддерживал с тесинцами регулярную связь, часто писал им, сообщая не только свои новости, но и все, что ему удавалось узнать от своих корреспондентов. Большое место в его письмах к друзьям занимали вопросы, связанные с работой над книгой «Развитие капитализма в России».

О тесинцах В. И. Ленин регулярно писал родным. В его письмах то и дело встречаем: «Они в Теси живут теперь все, и А. М.{30} тоже (службу она бросила). Последнее время у них гостила куча гостей, так что было весело. Устроились недурно, как пишут».[3] Проходит немногим больше месяца, и 19 июля он сообщает родным, что у В. В. Старкова скоро состоится свадьба с А. М. Розенберг и его приглашают шафером.

Друзьям иногда удавалось встретиться. В конце сентября В. В. Старков навестил Владимира Ильича, а вскоре и тот поехал в Тесинское. 30 сентября он пишет матери подробнейшее письмо о житье-бытье друзей. С тревогой сообщает, что «Глеб выглядит не совсем хорошо, все прихварывает, нервничает», с удовольствием рассказывает, что «Базиль процветает. Э. Э.{31} чувствует себя в семье и среди хозяйственных хлопот в общем прекрасно…»[4]

Болезнь и дурное настроение Кржижановского тревожили Владимира Ильича. Он очень хотел, чтобы тот приехал к нему. В декабре Кржижановский написал Ленину, что подал прошение о разрешении съездить в Шушенское. Сообщая об этом родным, Владимир Ильич добавлял: «Для меня это будет очень большое удовольствие».[5]

Глеб Максимилианович, или «друг-поэт», как его иногда называл Ленин, приехал в Шушенское под новый, 1898 г. и пробыл там разрешенные ему десять дней. Эти дни оставили у друзей самые радостные воспоминания. В. И. Ленин писал 4 января 1898 г.: «Глеб уехал от меня 3-го дня, прожив 10 (десять) дней. Праздники были нынче в Шу-шу-шу настоящие, и я не заметил, как прошли эти десять дней. Глебу очень понравилась Шу-ша: он уверяет, что она гораздо лучше Теси (а я то же говорил про Тесь! Я над ним подшучивал, что, мол, там лучше, где нас нет), что здесь есть лес близко (по которому и зимой гулять отлично) и прекрасный вид на отдаленные Саяны. Саяны его приводили в восторг, особенно в ясные дни при хорошем освещении. Кстати, Глеб стал теперь великим охотником до пения, так что мои молчаливые комнаты сильно повеселели с его приездом и опять затихли с отъездом. Но у него не имеется нот и песен. У нас ведь немало было, кажись, этой дряни (от тех времен, когда мы, бывало, тоже „кричали“). Если они теперь никому не нужны, то хорошо бы их послать ему: он был бы рад. Базиль — музыкант (на гитаре) и стал бы ему перекладывать песни. Здоровье Глеба у меня несколько поправилось благодаря правильному режиму и обильным прогулкам, и он уехал очень ободренный».[6]

Просьба Владимира Ильича прислать Кржижановскому ноты вызвала у родных некоторое недоумение, так как они не знали, для какого голоса нужны ноты. Мария Ильинична специально запросила брата, какой голос у Кржижановского. В ответ на это он шутливо писал: «На вопросы Маняши: какой у Глеба голос?.. Гм, гм! Должно быть, баритон — что ли. Да он те же веши поет, что́ и мы, бывало, с Марком{32} „кричали“ (как няня выражалась)».[7]

Неизгладимое впечатление оставила поездка в Шушенское в памяти Г. М. Кржижановского. Он рассказал о ней в своих воспоминаниях о Ленине, написанных примерно через 60 лет после этого события. Глеб Максимилианович поражался необычайной продуманности всего распорядка дня Ленина, его умению сочетать напряженную творческую работу с необходимым отдыхом. Он с удовольствием вспоминал о том, как по утрам, сразу после подъема, Владимир Ильич затевал с ним борьбу и заставлял делать утреннюю прогулку, после чего они уже серьезно принимались за дело. У Ленина существовал строгий распорядок рабочего дня: определенные часы были посвящены работе над философскими трудами, западной и русской экономической литературой и т. д. Этот распорядок дня не нарушался даже в связи с приездом дорогого гостя. В качестве отдыха, помимо прогулок, охоты и т. д., полагалось еще чтение беллетристики. У Владимира Ильича был разработан строгий порядок даже чтения газет. Газеты в Шушенское прибывали с опозданием на 13―14 дней и сразу целыми пачками. Для того чтобы правильно оценивать все текущие события, Ленин раскладывал газеты по числам и каждый день читал лишь ту