– А еще Света проявляла интерес к нашему начальнику. Знаете… такой настоящий интерес. Мне кажется, это даже была влюбленность.

Это заявление вывело меня из легкой дремы.

Я подняла взгляд на Катю и изумленно уточнила:

– Интерес к папе?!

– Нет, к молодому. К Макару Александровичу.

Тогда все ясно, Света – еще одна жертва зверского обаяния с дурацкими ямочками. Захотелось тут же забыть дурацкий момент, когда эти самые ямочки нравились мне самой. Нет, серьезно: понятно, всякие глупые девчонки, я-то о чем думала?

– Я думала, ее начальником был непосредственно Симбирин.

– Да, но их кабинеты все равно рядом, вот она и… в общем, работала за двоих.

– И как далеко простирался ее интерес к Макару? И был ли он взаимен?

– Нет, то есть, не думаю, – Катя поджала губы и задумалась: – На самом деле, даже немного странно: она всегда интересовалась, где он и что делает. И хотела оказаться рядом, я думаю, она все хотела подстроить случайную встречу, разговориться… знаете, как это обычно бывает. Один раз, когда мы обедали, Макар Александрович оказался через три стола от нас, и Света… в общем, она его сфотографировала. Похоже, она в него сильно влюбилась, но это же Макар Александрович, – под моим взглядом девушка немного сникла и повела плечом: – Он же… всем вообще нравится.

– Макар видел, как Света его фотографировала?

– Не видел, далеко сидел.

– Он обедал один, или с кем-нибудь?

– Это еще зимой все было, я точно уже не помню. Но не думаю, что он был один, вроде с ним сидело несколько человек. Но точно я уже не помню, меня больше рассмешила Света и ее желание сфотографировать начальника. Я еще пошутила тогда: «А на рабочем месте ты его почему не засняла?». А она мне: «А я уже, Катька, захотелось сменить обстановку!».

– А в последние несколько дней она ничего о Макаре не упоминала?

– Нет, – уверенно ответила Катя.

– А о Вишневском?

Девушка посмотрела на меня с недоумением, я пояснила:

– Андрее Игоревиче. Высокий, лет тридцати, волосы темные, лицо в шрамах, ходит всегда в деловых костюмах и жутко улыбается.

– Нет, про такого ничего не знаю, – замотала она головой.

– Если так будет продолжаться и дальше, ты умрешь счастливым человеком, – философски заметила я. – А пока можешь быть свободна, если у меня возникнут вопросы – я обязательно позвоню.

Катерина испуганно кивнула и ходко покинула кабинет. Едва она вышла за дверь, появился Горенко с радостной улыбкой на губах.

– В чем причина вашей радости? – не поняла я. – Почему вместо обещанных двух подруг тут была одна?

– Вторая подруга, Евгения, болеет. Позавчера взяла больничный. Но если вы хотите с ней поговорить, мы можем привезти девушку сюда примерно через полчаса.

– Не стоит, и так голова разболелась от однообразия чужих жизней.

Леонид Викторович заулыбался еще шире, явно радуясь моему намерению откланяться. Он проводил меня до машины, трижды поинтересовался, понравился ли мне кофе, и загляну ли я к нему еще раз. Я не стала его разочаровывать, сообщив, что загляну обязательно. В тот момент он перестал улыбаться и махал мне рукой на прощание уже с кислой физиономией.

А дальше… трудно описать, что произошло.

Пока я стояла на светофоре и раздумывала, к чему здесь вообще светофор, раз и так что ни день, то обязательно авария, меня резко дернуло вперед от удара. Машину потащило вперед. Сработала подушка безопасности, лишив меня обзора и простора для маневра, в тот момент я осознала, что в мою красавицу-Ауди кто-то врезался, и, судя по всему, неслабо. Машину стало нестерпимо жаль.

Но это еще полбеды, ведь ненормальный «кто-то» до сих пор жмет на газ и тащит меня вперед. Пока я пыталась избавиться от подушки, дверь с моей стороны распахнулась, одним глазом я успела разглядеть здоровенного детину с ножом в руке. Как следует испугаться я не успела, он ткнул ножом в подушку и выдернул меня из машины, хорошо, что к тому моменту она успела остановиться и не пришлось на ходу выпрыгивать на детину с ножом.

Так как на злополучном светофоре мы оказались не одни, а со множеством свидетелей вокруг, я присутствия духа не потеряла. И уж тем более не позволила просто так подтащить себя к джипу. Все-таки зрители могут оказать неоценимую поддержку одним своим присутствием, хотя в данный момент я бы не возражала и против чего-то более существенного, например, если бы кто-нибудь двинут детине с ножом в глаз.

Но в этот раз спасаться пришлось самой. Покорно сделав пару шагов за здоровяком, я резко дернула руку вверх и чуть влево, а потом круговым движением назад, и легко оказалась на свободе. Вот только свободой этой надо воспользоваться с умом, у меня в запасе меньше секунды. Освободившимся локтем я ткнула под ребра детине, на что он злобно охнул, и кинулась обратно к малышке-Ауди: если я успею захлопнуть и заблокировать двери, считай, повезло и я спасена. Мой план вполне бы мог сработать, если бы у детины не оказалось напарника, а точнее, целых двух: увидев наше копошение, они ходко покинули джип и теперь трусили в нашу сторону. Меня скрутили, когда одной ногой я была уже в Ауди.

– Спокойно, красавица, – прошептал на ухо один из этой тройни, если не ошибаюсь, тот, что с ножом. – Куда надумала бежать?

– Никуда. Проверяла реакцию вашего друга! – с достоинством ответила я, думая, что парни не иначе как самоубийцы. Провернуть подобное в нашем городе… это надо быть либо глубоко и безнадежно неместным, прилететь откуда-нибудь с Камчатки, например, либо психом.

Здоровяки весело заржали и потянули меня все к тому же злополучному джипу. Зрителей, кстати, было предостаточно, а парочка особенно одаренных снимали происходящее на камеру. Это вовсе никуда не годится.

– И как реакция?

– Как у дискового тормоза! – сообщила я, зло дернув опять несвободную руку.

– Хватит уже, милая!

Нет, ситуация просто не может быть хуже: вдобавок ко всему, еще и милой обозвали. Как будто прилюдно унизили, честное слово, я едва не закипела от злости. Надеюсь, те придурки, что все снимают на камеру, находятся достаточно далеко, чтобы у них звук нормально не записался, иначе мое унижение навсегда войдет в историю.

Я рассвирепела:

– Не смей называть меня «милой»! Нельзя держать девушку в заложниках, и еще и обзывать ее… «милой». Я ж потом вас на перееду за такое!

Придурки опять загоготали и попытались засунуть меня в машину. Я отлично понимала, что садиться туда нельзя и упиралась как могла, но трое бравых мужиков на одну хрупкую девушку – все-таки значительный перевес. Беспомощно озираясь по сторонам, я мысленно материла всех, кого смогла припомнить. Такого со мной еще не случалось, честное слово. То есть, похищение уже случалось, но чтобы вот так, с участием непонятных головорезов… это определенно новый опыт.