— Спокойной ночи, Эдит.

Не сказав больше ни слова, герцог побрел прочь; он был мрачнее тучи и, судя по всему, пребывал в глубоком унынии.

Прежде чем отправиться спать, он час просидел в библиотеке и, даже когда лег, долго не мог заснуть.

Он уже почти задремал, когда его разбудили звуки голосов, стук молотков и грузные шаги.

Спросонья у него в голове мелькнула мысль, что воры хотят похитить свадебные дары.

Потом он решил, что ни один уважающий себя грабитель не станет поднимать такой шум, и неожиданно вспомнил, как леди Эдит говорила, что поезд, доставивший Вандевилтов из Лондона, вез подарки, которые должны были привезти в замок рано утром.

Герцог посмотрел на часы — не было еще и пяти утра. «Что ж, — подумал он, — как видно, слуги миссис Вандевилт принимаются за работу куда раньше своих английских коллег».

Когда наконец он встал, окончательно потеряв надежду заснуть среди такого шума, то, к собственному удивлению, обнаружил, что его замок оккупировала целая армия каких-то людей, а бригада рабочих возводит в саду некое титаническое сооружение, напоминающее колоссальную корону из цветов.

Герцог подумал, что желание Вандевилтов добавить еще цветов к тем, которые уже произрастали в саду, совершенно излишне, но решил, что не стоит из-за таких пустяков ссориться с будущей американской родней.

«И всё же, — со злостью подумал он, — могли хотя бы посоветоваться со мной».

Рядом с входом в комнаты, где должен был происходить прием, уже стояла беседка из цветов, а другая загромождала лужайку, где гости в случае хорошей погоды могли бы прогуляться и побеседовать, наслаждаясь теплыми солнечными лучами.

Впрочем, день еще только начинался и увиденное было лишь началом бесконечной череды огорчений, ожидавших герцога впереди.

Он слишком поздно обнаружил, что шампанское, заказанное им целыми ящиками, было предложено работникам и фермерам-арендаторам, хотя для них уже были приготовлены пиво и сидр.

Поить простых людей шампанским было герцогу не по карману; кроме того, он знал, что его работники не привыкли к этому вину и неминуемо перепьются.

Потом он был поражен распоряжением миссис Вандевилт украсить лестницу в холле гирляндами из цветов.

Едва ли не каждая комната в замке была набита белыми лилиями, за которыми не было видно ни мебели, ни картин.

Одеваясь, герцог решил последний раз в жизни облачиться в военный мундир.

От этого его настроение еще больше ухудшилось, так как он все еще медлил с официальным уходом в отставку, надеясь, что в последний момент его брак не состоится и он сможет вернуться к карьере военного.

А когда герцог увидел, сколько фотографов и репортеров суетится вокруг, заглядывая, по его словам, «в каждую дыру и щель в замке», его гнев выплеснулся наружу.

— Какого черта эти газетчики здесь делают? — потребовал он объяснений у леди Эдит, но ее ответ не принес ему облегчения.

— Я так и думала, что ты будешь раздосадован, Сэлдон.

— Раздосадован! — почти закричал герцог. — Известно ли тебе, что двоих я обнаружил у себя в спальне пару минут назад: они фотографировали постель и спросили меня, на этой ли кровати я буду спать с моей женой!

— Мне очень жаль, Сэлдон.

— И это все, что ты можешь сказать? — воскликнул герцог. — Они рассказали мне, что приехали из Нью-Йорка по приглашению миссис Вандевилт. Я сообщил им все, что думаю об их поведении, а они записали это в свои проклятые блокноты!

— Боюсь, миссис Вандевилт хочет, чтобы про вашу свадьбу написали во всех американских газетах, — смиренно заметила леди Эдит. — Но я почти уверена, что в Англии не появится ни одной подобной статьи.

Герцог смотрел на нее, онемев от ярости, а когда к нему вернулся дар речи, сказал:

— Меня тошнит от всего этого! Я настоял на том, чтобы свадьба состоялась в Англии, желая избежать этой безвкусицы, которую нахожу унизительной не только для себя, но и для всей нашей семьи.

— Полностью с тобой согласна, — ответила леди Эдит, — и могу лишь добавить, что действительно сожалею об этом. Клянусь тебе, я не знала, что миссис Вандевилт привезет с собой репортеров.

Герцог издал нечленораздельный звук и опрометью выбежал из комнаты.

Леди Эдит бросила тревожный взгляд в окно на людей, работающих на лужайке.

У нее были все основания для тревоги.

Когда жених и невеста закончили принимать поздравления от длинной вереницы гостей, берущей начало в холле и заканчивающейся в саду, наступил кульминационный момент этого столь ужасного для герцога дня.

Так как погода была прекрасная, а гостей оказалось больше, чем ожидалось, леди Эдит в последний момент отдала распоряжение перенести свадебный торт, вернее свадебные торты, из столовой в сад.

Это событие само по себе вызвало у герцога приступ раздражения, но, когда он увидел торт, привезенный миссис Вандевилт из Нью-Йорка, леди Эдит с трудом удержала его от попытки выкинуть это произведение кулинарного искусства на помойку.

Повара замка день и ночь трудились над традиционным тортом, бывшим неизменным украшением свадьбы любого из членов семьи.

Он состоял из трех ярусов, был приготовлен по старинному рецепту, а на глазури красовался фамильный герб Оттербернов — меч в поднятой руке.

Тот же символ, прекрасно исполненный из сахара, венчал верхний ярус торта.

Когда повара показали герцогу торт, он искренне поздравил их с удачей, добавив, что ему будет очень жаль есть такое произведение искусства.

— Поверьте, на вкус он ничуть не хуже, чем на вид, мастер Сэлдон, я хотел сказать, ваша светлость, — произнес старший из поваров, который прослужил в замке более сорока лет.

Герцог улыбнулся и ответил, что с нетерпением ждет того момента, когда сам сможет попробовать кусочек.

И вот, войдя в сад, чтобы, согласно обычаю, разрезать торт фамильным мечом, герцог и его невеста рядом с тортом, испеченным в замке, увидели еще один, который выглядел настолько вульгарно, что первым побуждением герцога было его уничтожить.

Но вместо этого пришлось резать оба торта, и герцога отнюдь не радовал тот факт, что американский торт вызвал среди гостей особый ажиотаж.

Ведь он состоял не из трех, а из семи ярусов, причем нижний не уступал по размеру тележному колесу.

Естественно, его оформление, состоящее из подков «на счастье», пучков вереска и несметного числа серебряных колокольчиков, было лишено всякого намека на изящество. Венчали этот торт две куклы: одна изображала герцога в бриллиантах, другая — его же, только в военной форме.

Когда торты были разрезаны и розданы гостям, специалист по тостам, конечно же тоже привезенный миссис Вандевилт, призвал всех к тишине.