Офицеры в своих разговорах обсуждали только одну тему — вывод дивизии из Афганистана и сроки. Однако говорили об этом с некоторой осторожностью, предположительно. Подписка о неразглашении секретов была взята накануне. Солдаты, получавшие строго дозированную информацию, судили о происходившем вокруг, о действиях властей со своей колокольни, но достаточно осторожно. Однако общее мнение, и рядовых и офицеров — да на хрена нам этот Афганистан.

Но время шло, и каждый день все с нетерпением ждали почтовик — самолет «Ан-12», который регулярно развозил почту по маршруту Кабул — Кандагар — Шиндант, а потом возвращался в Ташкент, где проходил таможенный досмотр и дальше летел до Ферганы. Так повторялось ежедневно. Почту разбирали мгновенно, читали письма от родных и знакомых. Внимательно просматривали газеты, надеясь прочитать, что советские десантники свою интернациональную задачу выполнили и советское правительство приняло решение вернуть их в Витебск. В родные леса и болота. И пусть они там продолжают совершенствовать свою боевую и политическую подготовку и продолжают изучать западный театр военных действий. На тему возвращения родился анекдот. Один солдат спрашивает другого: «Почему самолеты летают над Кабулом так высоко?» Второй задумался. Тогда первый объясняет: «Да потому, чтобы мы не смогли допрыгнуть, зацепиться и улететь домой. Понял, тормоз?»

Напрасно десантники штудировали газеты в поисках желанных строк. Но однажды натолкнулись на очень интересную информацию в «Известиях». Там черным по белому было написано: «Советских войск, а тем более десантников, в Афганистане нет, и даже их нахождение там не планируется». Вот это да! Стоим на афганской земле, читаем эти строки и узнаем, что нас здесь нет. Ну, прямо волшебство на уровне ЦК! Офицеры только пожимали плечами. Кроме появления очередных слухов, такая информация ничего не могла принести.

А «Голос Америки» с большой долей достоверности вещал всему миру о событиях в Афганистане, о составе Ограниченного контингента войск, о потерях и проблемах. А наши, родные средства массовой информации сообщали нам о том, что ряд военнослужащих отличились во время учений и за это представлены к награждению правительственными наградами.

Накануне Нового года я с группой офицеров осматривал казарму афганского полка «Командос», которая предназначалась для размещения 357-го гв. пдп. Следует напомнить, что на следующий день после переворота офицеры этого полка предприняли попытку мятежа, но она была жестоко пресечена. Для нас представшая картина военного городка была достаточно шокирующей: кругом грязь, мусор, зловоние. В казармах пока еще находились афганцы: одни молятся, другие безразлично сидят на табуретках, уставившись в одну точку, третьи косо посматривают в сторону шурави.

Вот так за повседневной суетой как-то забылось, что грядет Новый, 1980 год. Встретили его буднично, в палатках, без особых праздничных застолий и тем более без традиционных елочек. У кого было припасено спиртное, те, естественно, и отметили праздник по-человечески. Сам я смыл перед заветными 12 часами ночи прошлогоднюю грязь в бане у разведчиков и завалился спать.

Собственно говоря, разгуляться-то нам было не на что. Ни зарплаты, ни каких-то особых пайков мы не получали. Как нам говорили, в Союзе на наши счета в полевых отделениях банка капали какие-то рубли — не весь оклад, а его часть, поскольку были-то мы все-таки за границей, а на месте в карманах шаром покати. Кстати, за все время пребывания в Афганистане лично я видел афгани только в руках у советников. Нам же до марта не платили ничего, да и потом стали выдавать зарплату чеками. Но, скажу честно, нежирно.

Начался новый, високосный, 1980 год, принесший много бед нашим войскам и горя во многие советские семьи. В январе командиром 80-й орр был назначен ст. лейтенант Комар И.Г., его заместителем ст. лейтенант Ленцов А.И. Командиром 1-го разведвзвода вместо Ленцова был подобран один из лучших офицеров 350-го гв. пдп лейтенант А.А. Перепечин, отличившийся в декабрьской операции. Добравшийся на перекладных из отпуска бывший командир роты капитан Пащенко Ю.Г. стал командиром 2-го парашютно-десантного батальона 317-го гв. пдп, разместившегося в королевском дворце Делькуша. Его батальон охранял руководство Афганистана во главе с Бабраком Кармалем, которого наши десантники на советский манер окрестили Колей Бобровым.

В начале января в Кабул прилетела оперативная группа Министерства обороны во главе с генералом армии С.Л. Соколовым. Генерал армии Ахромеев стал его заместителем. Группа разместилась на вилле, где до этого отдыхали альфовцы, и дивизионные разведчики стали обеспечивать безопасность наших генералов.

Проходили дни, недели, а долгожданного приказа на возвращение домой все не было. В Кабул из Москвы зачастили высокие военные чиновники, одетые в добротные куртки одинакового покроя цвета хаки. Они размещались на вилле Соколова, а их охрана и сопровождение еще более усилились. В своих выступлениях перед нами московские визитеры, как будто сговорились, всегда говорили одно и то же: если все пойдет по плану, военнослужащим Ограниченного контингента будут выплачивать двойной оклад, а пока здесь все как на обычных учениях: никаких льгот, доплат не полагается. Вот такую заботу о воевавших проявило родное советское правительство.

40-я общевойсковая армия полностью сформировалась только к марту 1980 года. И только тогда на ее базе было развернуто полевое отделение государственного банка. Были открыты счета, и всему личному составу стали выплачивать чеки и начислять повышенные оклады. Два месяца пребывания за границей оказались неоплаченными.

Все воинские части, как во время войны или в группах советских войск за границей, получили условные наименования: войсковая часть — полевая почта номер такой-то. 80-я отдельная разведрота дивизии была отдельной войсковой частью 86 793, а стала полевой почтой 48121.

Оценивая происходящие события и молчание со стороны командования ВДВ и генерала армии Соколова о сроках пребывания нашей дивизии на афганской земле, мы начинали осознавать (позже это подтвердилось решением высшего военного руководства), что прибыли десантники в Афганистан надолго. Мы догадывались: Соколов здесь играл главную скрипку. Изучив обстановку в Афганистане, он увидел весь бардак у сухопутчиков в развертываемой 40-й армии и, скорее всего, решил, что пока он будет командовать войсками в ДРА, не выпускать из своего прямого подчинения высокоорганизованную и боеспособную дивизию и отдельный полк десантников. Тем более что он, как заместитель министра обороны, был куратором ВДВ и отвечал за подготовку десантных войск. Вероятно, его решение еще больше окрепло, когда он увидел, кем и как укомплектованы прибывшие своим ходом в Афганистан через Кушку и Термез сухопутчики, поднятые по тревоге и наскоро отмобилизованные. Личный состав — так называемые партизаны, люди, наскоро набранные из запаса, практически утратившие всякие воинские навыки, так как служили порой лет десять-пятнадцать назад. Все — представители азиатских и закавказских народов, лишь одетые и обутые в советскую военную форму, правда, образца 1943 года, голодные, замерзшие, небритые и практически неуправляемые. Расхристанные, мятые, чисто огородные пугала. Огромные любители делать небольшие гешефты: продавать все из того военного имущества, которое «плохо лежало». Тут уж ни о какой дисциплине и говорить нечего.