Но даже партии религиозных сионистов не осмеливались оспаривать монополию армии Израиля в деле трансформации всех иммигрантов – из Ирака, Польши и Южной Африки – в новых евреев. Их не только сделали превосходными солдатами, но и обучили новому ивриту, культуре, характеру. Для обозначения еврея, родившегося в Палестине/Израиле, появилось понятие «сабра». Оно происходило от названия опунции, кактуса, мягкого внутри, но колючего снаружи. Подобно этому растению, израильские солдаты должны были стать твердыми как камень снаружи, но остаться человечными и нравственными внутри. Им надлежало быть бесстрашными в сражении с любым врагом, чтобы никогда больше не проявлять слабость перед лицом силы, угроз или вооруженных атак неевреев. Стереотип еврея, отправляющегося во время холокоста на смерть, как «овца на бойню», служил мощным негативным примером для новой израильской самоидентичности.

Конечно, в то время никого не заботило, что этот новый еврей был мужского рода. Было неясно, как в образ идеального израильтянина впишется женщина. Однако уже в сентябре 1949 года Закон о военной службе обязал женщин служить в Армии обороны Израиля. Их срок службы был чуть короче, чем у мужчин. До 2015 года Израиль оставался единственной в мире страной с призывниками-женщинами. Позже его примеру последовала Норвегия, а также о своем плане призывать женщин объявила Северная Корея. Вопросы о том, как с женщинами обращаются в армии, можно ли им сражаться в боевых частях и продвигаться по службе на высшие должности, мало-помалу становились все острее. В более общем плане в 1950 году Кнессет принял Закон о женском равноправии. В нем запрещалась дискриминация женщин в любой области, но у парламента оставались полномочия принимать законы о женщинах, что было важно в контексте пособий по беременности и родам. Но имелось и существенное исключение из этого гендерного равенства. Законы о личном статусе, регулирующие брак, развод и усыновление, передали в ведение религиозных судов. Так же поступали и в Османской империи, а позже – во времена Британского мандата. Таким образом, браки, разводы и другие вопросы «личного статуса» решались в религиозных судах. У евреев в судах работали только ортодоксальные раввины. У мусульман действовали суды шариата, у христиан – суды различных конфессий, а у друзов – суды для последователей этой религии. Хотя эти верования во многом отличались друг от друга, женщин в любом случае дискриминировали в вопросах брака и развода.

Но это была лишь одна, хоть и важная уступка из ряда уступок, которые Бен-Гурион и его партия «Мапай» сделали несионистским и антисионистским группам. Это было необходимо, чтобы перед образованием нового государства избавиться от споров о разделении в Специальном комитете ООН по Палестине и в англо-американских комитетах. Эти уступки были частью так называемого соглашения о статус-кво, которое Бен-Гурион заключил с «Агудат Исраэль» в 1947 году. По крайней мере, большинство считает, что дело было именно так, хотя один известный израильский ученый и сомневается, что такое соглашение между двумя партиями вообще существовало.

В любом случае, атеистический, светский умеренный социалист Бен-Гурион проводил политику, которая передала в ведение религиозных судов вопросы личного статуса. Также он обещал, что шаббат и еврейские праздники будут в новом государстве официальными выходными. Он заявлял, что пища в армии и во всех государственных учреждениях будет кошерной. Бен-Гурион утверждал, что у ультраортодоксальных иудеев будет собственная, отдельная система школ, параллельная государственным светским и ортодоксальным сионистским школам. Как бы нечаянно он дал обещание, что молодые мужчины-ультраортодоксы, обучающиеся в иешивах (институтах для изучения Талмуда), будут освобождены от армейской службы. Бен-Гурион согласился на это, поскольку верил – или, скорее, интуитивно понимал, что это только временное явление, которое касается лишь нескольких сотен человек. По мере развития государства и неизбежной секуляризации в израильском обществе такой квазисредневековый образ жизни просто исчезнет, растворится в новом, прогрессивном Еврейском государстве.

Кроме того, освобождение от военной службы стало результатом судьбоносного решения, принятого Бен-Гурионом после первых выборов в Кнессет 25 января 1949 года. Часто говорят, что с начала существования Израиля в Кнессете не могло быть светского большинства. Следовательно, в правительство должны были войти религиозные партии. Простой подсчет показывает, что это не так. Рабочие сионисты из партии «Мапай» и сионисты-марксисты из партии «Мапам» вместе заняли бы 65 мест – абсолютное большинство в Кнессете, состоящем из 120 кресел. Если Бен-Гурион включил бы в коалицию две другие сионистские партии – прогрессивистов и общих сионистов – они заняли бы целых 73 места. Таким образом, никакой нужды в уступках религиозным партиям не было.

Этого не произошло по той простой причине, что внутренние раздоры, склоки и противоречия в среде израильских левых были настолько глубокими и сильными, что их невозможно было преодолеть. Дебаты о противостоянии марксизма и идеологии А. Д. Гордона, раскол в кибуцном движении между приверженцами социал-демократов «Мапай» и марксистов «Мапам», глубокая пропасть между безоговорочной поддержкой «Мапам» Советского Союза и медленного, но неизбежного перехода членов партии на сторону США на фоне разворачивающейся холодной войны, и наконец, сильные личные противоречия между сторонниками социалистического сионизма привели Бен-Гуриона к созданию коалиции, которая состояла из Объединенного религиозного фронта, а также прогрессивистов и общих сионистов. «Мапам» в коалицию не вошли.

Единственной партией, которую Бен-Гурион ненавидел даже больше, чем «Мапам», была правая партия «Херут», возглавляемая Менахемом Бегиным. До войны рабочие сионисты и сионисты-ревизионисты заключили соглашение об объединении сил против англичан. Но яростная вражда между соперничающими идеологиями и движениями не прекращалась. Бен-Гурион не пригласил Бегина на подписание Декларации независимости 14 мая 1948 года. Имени Бегина не было в числе отцов-основателей государства. Но самый глубокий раскол между рабочими сионистами и ревизионистами произошел, безусловно, вскоре после образования государства. Бен-Гурион настаивал на том, что все независимые воинские части еврейской Палестины должны объединиться в новообразованную Армию обороны Израиля, созданную по образцу «Хаганы». Члены «Пальмаха», а также «Иргуна» и «Лехи» возражали. Их идеология исходила из кибуцев. Они обладали собственной общинной культурой. В первые месяцы 1948 года «Иргун» втайне получил большое количество оружия, которое ему пожертвовало французское правительство для борьбы в Войне за независимость. Прибытие корабля «Альталена» (один из псевдонимов Жаботинского) с командой из 940 волонтеров отложили. Он пришел к берегам Израиля в середине июня, во время первого прекращения огня между Армией обороны Израиля и арабскими войсками. Скорее всего, Бегин не знал о том, когда корабль прибудет. Но когда судно приблизилось к берегам нового государства, он вступил в яростные дебаты с Бен-Гурионом о том, сколько оружия достанется «Иргуну», а сколько отойдет Армии обороны Израиля. В конце концов Бен-Гурион настоял на том, что существование независимой, идеологизированной «армии внутри армии» для современного государства недопустимо. Когда «Альталена» причалила, Бегин отверг ультиматум Бен-Гуриона о капитуляции. Армия обороны Израиля открыла по кораблю огонь, там начался пожар. В результате были убиты 32 бойца «Иргуна» и два солдата Армии обороны.

Обе стороны – и особенно оба лидера – так и не простили друг друга. Бен-Гурион считал взгляды Бегина околофашистскими, а самого Менахема Бегина – разжигателем гражданской войны в хрупком новообразованном государстве. До конца жизни Бен-Гурион не называл Бегина по имени. Менахем же обвинял Бен-Гуриона в жажде власти и готовности пролить даже еврейскую кровь ради своих гнусных целей.

Делегитимизация ревизионистских сионистов – в то время это была партия «Херут» – зашла гораздо дальше личных предпочтений Бен-Гуриона. Рабочая партия управляла основными структурами власти в новом государстве, от армии и Кнессета до Федерации труда «Гистадрут» (через которую гражданам предоставлялось большое число рабочих мест) и до крупных торговых точек и производственных предприятий. В первые десятилетия