Эшколь колебался, но решил уступить давлению и создать правительство национального единства, которое бы возглавило страну во время кризиса. Для этого он пригласил Моше Даяна, чрезвычайно популярного бывшего начальника штаба Армии обороны Израиля, на пост министра обороны, а Бегина назначил министром без портфеля. С назначением Бегина в кабмин исчез глубокий раскол в сионистском движении между ревизионистами и социалистами, существовавший с 1920-х годов. В отличие от похорон Жаботинского, у этого назначения были реальные последствия. Воинственные Бегин и Даян полностью поддержали идею о превентивном ударе и агрессивном нападении на арабские страны.

Полномасштабный превентивный удар Израиля по Египту и Сирии 5 июня 1967 года прошел намного успешнее любых ожиданий. Через несколько дней стране удалось достичь окончательной победы. Но часто при рассказе о Шестидневной войне забывают об одной значительной детали: израильская оккупация Западного берега и восточного Иерусалима стала возможной благодаря тому, что король Иордании Хусейн позже назовет «худшим решением в жизни». На протяжении довоенных лет он постоянно был на связи с израильским правительством и обещал не участвовать в войне, несмотря на то, что подписал пакт о взаимной обороне с Египтом. После первых дней войны он поддался на уговоры Насера и вступил в бой с Армией обороны Израиля в восточном Иерусалиме и на Западном берегу. Хотя хорошо обученные иорданские войска оказали израильским военным более мощный отпор, чем вооруженные силы Египта и Сирии, в конце концов Иордания уступила Израилю восточный Иерусалим и Западный берег.

Если бы Хусейн сдержал свое слово и не вступил в войну, история Израиля, сионизма, палестинцев, Ближнего Востока и всего мира пошла бы по совершенно другому пути.

Практически все члены израильского общества были безумно счастливы после масштабных побед на поле боя. Они наслаждались первым в истории молодого государства триумфом. Проиллюстрируем это одним примером из массовой культуры. Незадолго до начала Шестидневной войны автор песен и певица Наоми Шемер написала песню «Золотой Иерусалим». В ней она оплакивает разделенную с 1948 года столицу. В песне были следующие строки:

Как высохли твои колодцы, и опустела базарная площадь,

И никто не посещает Храмовую гору в Старом городе.

И в горных пещерах воют ветры,

И никто не спускается к Мертвому морю по Иерихонской дороге.

Сразу же после завоевания восточного Иерусалима Шемер изменила песню:

Вернулись мы к твоим колодцам, на площадь и базар,

Шофар звучит на Храмовой горе в Старом городе.

И в горных пещерах сияют тысячи солнц.

И вновь мы спустимся к Мертвому морю по Иерихонской дороге.

Илл. 6. Во время Шестидневной войны 1967 года десантники Армии обороны Израиля прошли через Старый город Иерусалима и 7 июня подошли к Западной стене, культовому для иудеев месту. Эта фотография трех солдат стала символом завоевания Иерусалима. Стоит особо отметить, что солдат посередине не покрыл голову, находясь в священном месте, что было убедительным признаком светскости сионизма

Эта песня быстро стала гимном войны, как в Израиле, так и в диаспоре. Но очень немногие израильтяне или живущие в других странах евреи обратили внимание на вопиющую неточность в оригинальном тексте. До 6 июня 1967 года рынок восточного Иерусалима не был безлюдным. В реальности там были толпы народу. Каждую неделю тысячи и тысячи людей поднимались на Храмовую гору, и многие спускались к Мертвому морю по Иерихонской дороге. Однако до июня 1967 года это были арабы, а не евреи. Таким образом, для националистски настроенной Шемер они не существовали (или же их нужно было уничтожить). Ее идеи становились все популярнее у израильтян различных политических взглядов.

Таким образом, сионизм в Израиле и за границей был вынужден адаптироваться к новому чрезвычайно сложному положению дел – неожиданной победе израильской армии над примерно миллионом палестинцев. Около 600 тысяч проживали на Западном берегу, а еще 400 тысяч – в секторе Газа. Бесспорно, подавляющее большинство граждан Израиля и почти все политические лидеры считали такую ситуацию временной. Они предполагали, что завоеванные территории, за исключением восточного Иерусалима, быстро аннексированного израильским правительством, будут отданы в обмен на мирное соглашение, которое окончательно укрепит границы и безопасность Еврейского государства. Даже Бен-Гурион, который активно поддерживал территориальную экспансию, публично призвал к возвращению всех оккупированных земель, кроме восточного Иерусалима. После краткого полета на вертолете на север он также решил оставить Голанские высоты. Бен-Гурион был убежден в том, что они необходимы для обеспечения безопасности Израиля в случае дальнейших атак сирийской армии.

Действительно, начиная с конца июня 1967 года почти все опросы общественного мнения в Израиле показывали, что большинство населения поддерживало возврат оккупированного Западного берега в обмен на мир. Другой вопрос вызывал гораздо больше споров. Кому следует отдать эти территории? Существует ли, как говорят израильтяне, «партнер по миру»?

Захват этих территорий оказал огромное влияние на сионизм. Оккупация в войне 1967 года стала «новой нормой жизни» для большей части Израиля. В стране рассматривали это противостояние как борьбу Давида с Голиафом. Маленькое и незащищенное государство в кругу врагов чувствовало себя в куда большей безопасности, создав вокруг себя буферную зону из завоеванных земель. Но вскоре появилась новая сила – три различных идеологических движения (или три новых вида сионизма). Они поддерживали еврейские поселения, призывали к их созданию и управляли еврейскими поселениями на оккупированных территориях. Один аналитик назвал этот процесс «случайно созданной империей».

Во-первых, важно понимать, что партия Бегина «Херут» и ортодоксальные сионисты не стояли у истоков движения за создание поселений. Первые поселения возникли в начале и середине 1970-х годов под эгидой рабочих правительств, в результате молчаливого согласия крайне правых ортодоксов и изменений в рядах рабочих сионистов. Сионисты-социалисты из «Ахдут ха-Авода», которых в израильском правительстве представлял Игаль Аллон, всегда объединяли территориальный экспансионизм с социалистическим сионизмом, более левым, чем у «Мапай». Вскоре Аллон стал самым влиятельным сторонником создания еврейских поселений вдоль реки Иордан, обеспечивающих таким образом защиту Израиля от нападений с востока. Поэтому этот план был назван «планом Аллона». Хотя он и не был реализован в полном объеме (он включал в себя причудливые элементы, такие как автономное друзское мини-государство на севере), за десятилетие после 1967 года рабочие правительства создали большое количество поселений в районах, обозначенных Аллоном, и в других частях Западного берега.

Второе движение было создано вскоре после войны. Это была новая светская партия, которую назвали «Движением за неделимый Израиль» («Тнуа лемаан Эрец Исраэль ха-шлема»). В нее вошли известные бывшие участники левых движений – политики и писатели. Они заявляли, что в случае мирного соглашения нельзя отдавать ни пяди земли. Эта партия оказывала большое влияние на идеологию в послевоенном Израиле. Однако ее реальные достижения были куда менее масштабными, чем у третьего, самого важного движения. Это были сторонники политики поселений – новой радикальной версии сионизма и еврейского мессианства. Они состояли в подразделении Национальной религиозной партии, «Гуш Эмуним» («Союзе верных»), которое повлияло на Израиль самым неожиданным образом.

К 1967 году оппозиция сионизму со стороны большинства ортодоксальных раввинов и мирян практически сошла на нет. Небольшая группа радикальных ультраортодоксов продолжала придерживаться ярого антисионизма, но основные ультраортодоксальные группы смирились с Еврейским государством. Они голосовали на выборах, работали в парламенте и даже становились министрами. В Израиле нашлось место религиозному сионизму. Его придерживались около 10 % населения.