за окном. Подходило назначенное время. И стоило признать, что Андрей Яковлевич как нельзя удачно подгадал все условия. Лило как из ведра. Темень стояла такая, что день было легко спутать с вечером, а вечер – с ночью. А это значит, что даже полная луна не сможет стать свидетелем их встречи.

«Как бы то ни было, пора готовиться». – Графиня зажгла свечи, достала из ящичка веер и скользнула ладонями в две ажурные перчатки: это действо не имело никакого отношения к спиритуализму, но играло не последнюю роль в её собственном ритуале под названием «почувствуй себя ещё более неуязвимой».

Набрав в грудь побольше воздуха, Мария сцепила руки в замок и вперилась взглядом в дверь. Немного погодя колокольчик разразился тревожной трелью и ознаменовал череду новых событий. Не исключено, что оные будут денежными.

Быстрым шагом гость преодолевает расстояние от входа и глубоко кланяется, не забывая снять шляпу модели д’Орсей[14], не столь показательной и высокой, как цилиндр, однако очень с ним схожей.

«Демонстрирует статус, но не кичится», – трактовала Мария говорящую деталь гардероба князя.

– Я обязан вам многим за то, что согласились принять меня. – Андрей Яковлевич поправил и без того безупречную причёску и, ласково растянув губы, аккуратно приложился ими к тыльной стороне ладони графини.

Мария хмыкнула про себя: улыбка мужчины была такой же обольстительной, как если бы ей вдруг улыбнулось пятьдесят рублей. Впрочем, по информации, предусмотрительно раздобытой графиней до сеанса, перед ней и сидела не просто сторублёвая купюра, а целый фрак с карманами, набитыми деньгами, не все из которых принадлежали ему.

* * *

Днём ранее

Восхитившись изяществом архитектурной задумки усадьбы, но уже при свете дня, Мария Фёдоровна оправила отложной воротничок и придирчиво прошлась взглядом по складкам на груди вдоль застёжки красной гарибальдийки[15]. Дабы приглушить наряд и не привлекать излишнего внимания, графиня остановила выбор на свободной юбке из чёрной шерсти с кашемировыми лентами на подоле.

Убедившись, что выглядит достойно, Мария вновь за последние сутки оказывается под одной крышей с Катериной Павловной Вишневской. Та позвала её на чай. Пускай и не в такие краткие сроки, но Мария ожидала их новой встречи. Девочке удалось её заинтриговать. Да и возможность наладить связь с богатейшей семьёй города, в свою очередь, тоже не на последнем месте. Забывшись в мыслях, Ельская спотыкается на одной из ступеней.

«Ничем не лучше маменьки», – с лёгким оттенком досады она подмечает их очередную схожесть. Вероятно, Мария и была ягодой с другого поля, преследовала другие цели, ориентировалась на противоположные ценности, но всё же она совершенно точно была её дитём. И сейчас она пыталась завести дружбу с Вишневскими только для одного – использовать их, как когда-то это уже сделала её мать.

Мария Фёдоровна послушно следовала за дворецким по прихожей, глядя исключительно вперёд. В этот раз подниматься по бесконечной лестнице, к счастью, не пришлось: внутрь она попала не через парадную. Снующие туда-сюда слуги не спускали с неё глаз, словно отвернись они хоть на секунду, и графиня всенепременно нанесёт непоправимый ущерб хозяйскому имуществу или что-нибудь стащит. Стоило ей замешкаться или коснуться кого-нибудь случайным взглядом, как те тотчас же вздрагивали и брались за работу: стирали пыль с позолоченных рам, чистили шторы или натирали вазы с изображениями сезонов года, злаков и птиц. Помимо въедливого интереса, на их лицах была заметна тревога. Ельская опустила голову, сдержанно ухмыляясь. Даже считая духов глупостью, они всё равно опасались того, что она по-настоящему могла говорить с мёртвыми.

Наконец они достигли нужной комнаты. Дворецкий осторожно закрыл перед ней дверь. В ожидании, когда он оповестит о её визите, Мария прислушалась: голоса и смех пробрались сквозь узкую щель вместе с лёгким махорочным дымом.

– Делай уже ход, Николаша. Или многоуважаемый граф Вишневский боится остаться в одном исподнем перед любимой сестрицей?

Вопреки ожиданиям, тот, к кому обращались, ничуть не рассердился, а лишь выложил комбинацию поверх зелёной скатерти круглого стола, размеры которого спокойно дозволяли расположиться за ним одновременно пяти людям. Как успела подметить Мария, у игрока выпал комплект из четырёх валетов, которые позволили ему избавиться от карт в руках, а значит – победить.

Её появление затмило азарт, витавший в комнате всего мгновение назад. Нежный ангел, похлопав брата по плечу, перекинул светлую косу за спину и пушистым облаком поплыл к гостье.

– Мария Фёдоровна, вы сделали мой день ярче одним своим приходом!

– Простого приветствия было бы достаточно. – Ресницы Катерины затрепетали, когда графиня сравняла разницу в их росте и шепнула так, чтобы остальные не услышали: – Вы слишком усердствуете.

Мария отодвинулась с доброжелательной улыбкой на устах. Хорошенькое личико Вишневской озарилось внутренним светом, лишний раз подтверждая, что Катерине нравились словесные «кошки-мышки». Ельская поняла всё верно: дабы заслужить её благосклонность, не надо рассыпаться во взаимной лести. Вместо этого стоит показать характер, который заставит Катерину приоткрыть завесы своего – в ответ.

– Ба-а, – протянул мужчина, что минутой ранее проиграл партию. Обнажив ряд крупных зубов, он с многозначительным прищуром оценивал неожиданного посетителя. – Надеюсь, вы пришли одна. Ну, знаете, без своих невидимых хладных друзей.

– Прекрати, Ефим, – шикнул его оппонент и поспешил подняться. – Мария Фёдоровна, наша семья всегда рада вам. Прошу, не обращайте внимания на моего друга. Неудача слишком раздосадовала его, вот и всё.

Графиня понимающе кивнула. Глупости вроде этой едва ли задевали её. Однако стоит признать, подобной компании она никак не ожидала. В приглашении упоминалось лишь уединённое чаепитие, без оговорок про посторонних.

Впрочем, могла ли она назвать присутствующих посторонними? По крайней мере, одного из них. Ведь мужчина со следами поцелуев солнца на лице и в волосах был ей знаком. Ефим. Она видела его однажды, когда разыскивала брата, в очередной раз пустившегося во все тяжкие.

– Примите и мои извинения. Когда писала вам, я не ведала, что Николай уже имел договорённость о встрече на это время.

Встреть графиня Катерину впервые, то, возможно, и поверила бы. Но чутьё наталкивало на мысль о том, что её в очередной раз проверяли на прочность.

– Не думаю, что это станет проблемой.

– Тогда скорее пройдёмте за стол. Немного развлечений ещё никому не повредило.

Графиня могла бы легко поспорить на сей счёт: для этого достаточно познакомить Катерину с Сергеем. Но, судя по всему, сегодня уже довольно вспоминать о нём.

Марию усадили меж братом и сестрой, прямо напротив ухмыляющегося Ефима. Взбудораженный вид мужчины с плотным телосложением и довольно-таки суровой внешностью не предвещал ничего приятного. Зажав во рту толстую сигару, он непринуждённо принялся тасовать колоду, не забывая проделывать с ней уже давно не новые, но зрелищные трюки.

Закончив с картами, Ефим отнял сигару ото рта и принялся выпускать ровные кольца дыма. А когда он затягивался вновь, тлеющая бумага на самом конце забавно сливалась с цветом его рыжеватых щетинистых усов и подбородка с густой неопрятной бородой, которую не оправляли, должно быть, вот уже несколько недель.

Сколь бы графиня ни ломала голову, а отыскать достойную причину его нахождения в этом доме никак не могла. Отец Ефима, хоть и считался крупным помещиком в прошлом, после отмены крепостного права растерял былое состояние и спился с горя. Сам же Ефим, несмотря на уготованное ему положение, по стопам родителя не пошёл и даже сумел дослужиться до ротмистра кавалерии. В его подчинении находилась рота из ста двадцати человек, среди которых затерялся и брат Марии.

Сергей с детства питал слабость к азартным играм, однако ж именно после знакомства с Ефимом слабость достигла пугающих масштабов, став страшной зависимостью. Ротмистр оказался настоящим волком в овечьей шкуре. Утром – образцовый начальник, ночью – грехово́дник и искуситель дураков. Он позволял офицерам, неопытным и несмышлёным, попробовать вкус победы, а затем обирал до нитки, жестоко наказывая, ежели те отказывались платить по долгам. Впрочем, такое бывало редко. Ведь карточный долг – обязательство святое.

Так что подобный человек делал здесь? Неужели Вишневские совсем не избирательны в приятелях? Медиум-шарлатанка, картёжный ростовщик, кого ещё нелёгкая заведёт к этим людям? Однако совершенно чудно, что её вообще заботила их безопасность. Быть может, она всё же не настолько глубоко увязла в болоте сугубо меркантильного расчёта.

– Во что предпочитаете сыграть, Мария Фёдоровна? – вежливо поинтересовался брат Катерины.

Николай Вишневский был старше графини лет на восемь, что совершенно не отражалось на поведении. Он выглядел полным сил и не брюзжал