хитрый Одуванчик идет в комплекте с мамой, которая заполнила все мои мысли последние недели.

Никого больше не хочу. Ни о ком не могу и не желаю думать. Только о ведьминских зелёных глазищах и о том, как сорвать ещё один горячий поцелуй со сладких губ.

И как мне быть?! Смогу ли отступить? Отказаться? Или наступить на собственные принципы и желания и идти до конца?

Чёрт его знает.

Так и не найдя ответа на хренову тучу вопросов, собираюсь и еду в офис.

Лифт почти закрывается, когда в него вбегает раскрасневшаяся и запыхавшаяся Лиза. Кудряш замирает, как оленёнок в свете фар, и смотрит строго на меня. Как будто всё остальное вокруг перестало существовать.

Но коллеги сзади подталкивают её, и бэмби попадает прямо в мои объятия. Её сердечко колотится, как дурное. Кудряш вскидывает голову и краснеет ещё сильнее. Закусывает нижнюю губу, на что Рахимов-младший снова радостно откликается.

- Доброе утро, Булат Ришатович.

Такая она милая и трогательная. Ладони так и чешутся, чтобы коснуться. И я не отказываю себе в такой малости. Провожу по щеке костяшками пальцев и заправляю непослушную кудряшку за ухо.

- Что вы делаете? – испуганно бормочет. – Разговоры пойдут… И так болтают про моё назначение…

- Плевать, - чеканю так, чтобы все слышали. – Пока я здесь босс и мне решать, кого и на какую должность назначать.

Мы вместе выходим из лифта. Моя ладонь ложится на поясницу Кудряша. И я почти самый счастливый мужик на земле.

Лиза открывает кабинет, входит, игнорируя меня. Бросает сумку на стол, вешает пальто. Нервно приглаживает волосы и включает ноутбук. Замираю у стены и с интересом наблюдаю за ней.

- Ты не говорила, что у тебя есть дочь, - вырывается у меня против воли.

Кудряш вздрагивает, в глазах мелькают непонятные мне эмоции. Но Лиза быстро берёт себя в руки и даже небрежно пожимает плечиком.

- Я никогда её не скрывала. В анкете есть информация о наличии у меня ребенка.

Мой промах, признаю. Я дальше строки с адресом и не смотрел.

- Она у тебя клевая.

- Спасибо, - губы Лизы растягиваются в смущенной и такой искренней улыбке. Хотел бы я, чтобы и мне она улыбнулась так однажды.

- А что там за история с переломом?

Улыбка гаснет, а ладони, лежащие на столе, сжимаются в кулаки. В глазах – боль и обреченность. Голос глухой, как будто ей смертельный приговор вынесли.

- Был сложный перелом. Сделали операцию, сейчас проходит курс реабилитации…

Лиза осекается. До боли закусывает нижнюю губу, отворачивается к окну. Не выдерживаю, отлипаю от стены и сажусь напротив Кудряша. Сейчас мне больно так, как будто Лиза рассказывает о моём ребенке. О нашей с ней дочери. Перехватываю ледяные пальцы и грею их между своих ладоней.

- Но что-то идет не так?

Лиза сглатывает, запрокидывает голову и резко выдыхает.

- Врач вчера сказал, что улучшений нет. Нет положительной динамики. С каждым днем шансы на полное восстановление тают на глазах. А, значит, и надежды о счастливом и здоровом детстве. И мечты Варюши так и останутся мечтами…

Кудряш всхлипывает. Утыкается носом в плечо и дрожит. Кусает его и глотает соленые, жгучие слёзы.

Я видел много плачущих девушек. Которые размазывали тушь по лицу, рыдали белугой, прятали лицо в ладонях и падали на колени, чтобы получить от меня желаемое. И с полной уверенностью могу заявить, что слезы Лизы – единственные искренние за всю мою жизнь. Они не напоказ. А от боли и отчаяния.

- Шансов вообще нет?

- Если только сменить программу реабилитации. Кардинально. Но это нужно в другой центр и другого врача. А у меня…нет на это средств. Я всё отдала на этот курс…

- А отец Одуванчика? Почему он не поможет? Почему ты тянешь все одна?

Лиза замирает. Выпрямляет спину. Прячется за броней. Надевает маску сильной женщины. Смотрит прямо в глаза, и меня сносит волной злости.

- Он отказался от дочери до её рождения. Попросил избавиться от «проблемы» и больше его не беспокоить.

Му**к.

Бормочу какие-то слова поддержки и возвращаюсь в кабинет. Падаю в кресло и крепко задумываюсь. Барабаню пальцами по столу. Перед глазами – образ Одуванчика. С этими её кудряшками, горящим и решительным взглядом. Девчонка только-только жить начала, а уже столько испытаний выпало на её долю. Не каждый взрослый потянет такое. А она не сломалась.

Эти девочки Аккерман точно ведьмы! Иначе как это назвать?!

На принятие решения уходят считанные секунды.

И вот я, Булат Рахимов - циник и говнюк, убежденный чайлдфри, достаю телефон и набираю Егора. Его дочери семь лет, он в одиночку воспитывает её. И про детей мой партнер знает всё и даже больше, чем некоторые мамочки.

- Егор, нужен контакт толкового…Нет, даже не так. Лучшего детского травматолога и хорошего реабилитационного центра.

Глава 23

Лиза

Мой мир перевернулся с ног на голову. Ещё два дня назад у меня было огромное стремление двигаться вперед, был свет в конце тоннеля, а вчера его потушили. И выход забетонировали.

И теперь я понятия не имею, как, в случае чего, сообщить новость Варюше. Что ее мечта так и останется несбыточной мечтой…

Второй день просыпаюсь на час раньше будильника с раскалывающейся головой. Лежу, смотрю в потолок и настраиваю себя на то, чтобы улыбаться дочери. Мобилизую все силы. И думаю, думаю, думаю о другом курсе реабилитации и другом враче. А ещё о том, где на все это взять денег. Мой Одуванчик обязательно должна танцевать. На сцене. В клубах, когда вырастет. На собственной свадьбе первый танец молодых.

В расшатанном состоянии выползаю на кухню и варю себе кофе. Успеваю сделать первый глоток, как в дверях появляется мама не в самом лучшем расположении духа.

- Доброе утро, - бурчит, наливая в стакан воды. Отпивает, поворачивается ко мне и упирается бедрами в столешницу. Сощуривается и медленно скользит по мне взглядом.

Ясно. Сегодня на завтрак мама собирается попить моей крови.

- Как дела у Якова? Ты бы хоть на чай его пригласила, что ли. Чтобы мы все поближе познакомились. Чтобы Варя потихоньку начала привыкать к нему. А то все скрываетесь непонятно где…

Оттого, что мама снова лезет в мою личную жизнь, пытается управлять ею, злость вскипает во мне за считанные секунды.

- Я никого приглашать не буду, мама, - чеканю, стараясь внешне оставаться