- Брюс Робертсон, - шепчу я. - Ниддри назначил мне другое время для собеседования. Я собираюсь на встречу с людьми из Форума. Ставлю вас в известность как своего прямого начальника. - Я повышаю голос, чтобы слышал Гас. - Пойду, но захвачу с собой федерального представителя, Драйсдейла из южного отдела.

Гас поднимает брови и ставит передо мной чашку с эмблемой «Хартс». Чашка не моя, а Инглиса. Хоть что то оторвал от этого мудака.

Думаю, Роббо, вы неправильно поняли распоряжение, - говорит Тоул.

- То есть?

- Это обычное собеседование. Речь в данный момент не идет о каких-то дисциплинарных мерах в отношении отдельных лиц.

- То есть вы хотите сказать, что дисциплинарные меры могут последовать?

- Нет... не обязательно. Речь идет об открытой дискуссии без каких-либо выводов.

- Значит, это консультативное мероприятие?

- Э... да... но это консультативное мероприятие может иметь отношение и к дисциплинарной системе Эдинбурга.

- Мое присутствие обязательно?

- Присутствовать должен каждый.

- Это приказ или пожелание?

- Роббо, все, чего я жду от вас, это добровольного сотрудничества. Если не получится, тогда мне придется ввести в действие дисциплинарный элемент.

- Понятно...

Намеренно затягиваю паузу. Наконец Тоул не выдерживает.

- У меня нет времени на такую ерунду. Увидимся в кабинете Ниддри в назначенное время. Все прочее отмените.

Разговор окончен. Итак, Тоул повесил все на меня! Кем он, мать его, себя возомнил? Мальчиком на посылках для Ниддри, вот кем.

- У меня нет времени на всю эту чушь, Ниддри! - кричу я в трубку. - У нас на шее убийство!

Я швыряю трубку на рычаг. Гас поднимает брови.

- Ну, Роббо, ты и задал Ниддри жару!

- С этими разъебаями только так и надо, - говорю я. - По-другому они не понимают. - Поворачиваюсь и вижу, что в комнату входит Соня, одна из тех штатских, что работают в канцелярии. - Извини, Соня. Производственный жаргон.

- Ничего, все в порядке, - бормочет Соня. - Но я Хейзел.

- Конечно... конечно... Хейзел.

Уверен, она принимает во все дырки. Немного молода для меня. Хотя, если у нее уже течет...

- Думаю, Хейзел слышала и кое-что похлеще, - смеется Гас. Смех у него неприятный, с хрипотцой, и девчонка нервно

улыбается.

- Вот что, Хейзел, ты можешь кое-что для меня сделать. Позвони в Форум. Я договорился о встрече завтра в два. Скажи, что я не могу, но заеду к ним в другое время.

- Хорошо... я... Вам кто-то звонил, когда вас не было, - говорит она. - Какая-то женщина.

- Ого! - со смехом восклицает Гас. - Да ты становишься популярным!

- Мне? Что?

- Она не назвалась и номера телефона тоже не оставила. Сказала, что вы знаете.

- Точно...

Твою же мать! Наверняка это Кэрол. Поняла, что надо вернуться. Вечером оставлю сообщение на автоответчике.

Тоул и Ниддри, козлы, испортили мне праздник. Из-за них я пропускаю все важные звонки. Чертовка Кэрол. Уж лучше бы я остался в Австралии. Что бы сейчас делали эти недоумки? Или можно было бы не уезжать из Лондона. Был бы уже старшим констеблем. Снова начинает чесаться задница. Трусы сбились и натирают расчесанное место. Так потеть нельзя. Стресс, как сказал доктор Росси, вся причина в стрессе. А стресс из-за недоделков, которые ни хрена не соображают в полицейской работе. Все, что они умеют, это сосать собственные хуи да облизывать задницы.

Решаю сходить в столовую на ленч. Хотя нет, до обеда еще далеко. Слишком поздно для завтрака и слишком рано для ленча. Я называю это время временем Брюса Робертсона. Айна даст мне бутерброды с беконом, и тут я слышу за спиной вкрадчивые голоса. Оборачиваюсь - какие-то мудаки в костюмах, и один из них тот наглец Конрад Доналдсон, адвокат, тратящий денежки налогоплательщиков на то, чтобы защищать ту самую шваль, которую мы с риском для жизни пытаемся убрать за решетку: насильников, убийц, педофилов и всяких прочих.

- Практикуете каннибализм, Брюс?

Он кивает на тарелку и улыбается.

Я твердо смотрю ему в глаза. С каким удовольствием я бы поимел этого ублюдка. Все, что мне нужно, это двадцать минут наедине с ним в комнате для допросов.

- Привет, Конрад.

Я вымученно улыбаюсь.

Мне хочется смять его физиономию, бросить его на пол и втоптать эту наглую, жирную, самодовольную харю в землю. Я бы бил по ней каблуком, бил до тех пор, пока череп не треснул и содержимое не расплылось по линолеуму. А потом я бы съел обед и даже не поперхнулся. Серьезно.

Он улыбается и поворачивается к своим приятелям.

- Позвольте представить: детектив-сержант Брюс Роберт-сон. Один из главных реакционеров в полицейских силах. Насколько я знаю, из шахтерской семьи.

- Плохо знаете, - мягко говорю я, твердо глядя ему в глаза. - Должно быть, спутали меня с кем-то.

- Хм, - бормочет Доналдсон, поднимая брови.

Я отхожу, сжимая поднос побелевшими от напряжения пальцами. Сквозь звон в ушах до меня доносится миролюбивый голос Доналдсона. Меня тошнит, у меня кружится голова. Я сажусь в углу и остервенело поедаю бутерброды, разрывая жилистое мясо острыми зубами, представляя, что это костлявая шея мерзкого адвоката. Восходящая звезда новых лейбористов, Конрад Доналдсон.

Наверх я возвращаюсь уже почти успокоившись, но стоит только подумать о Доналдсоне и ему подобным, как грудь распирает от дикой ярости. В какой-то момент меня даже начинает колотить. Зубы стучат. Надо выпить, и я ухожу пораньше. Отправляюсь в расположенный внизу клуб. Уже одно ощущение толстого ковра под ногами действует успокаивающе. Приятная перемена после служебных помещений с их дешевым тонким ковролином. Сам бар ничем особым не поражает. Не то что раньше. Когда он только открылся, здесь было до хрена всякой всячины вроде недешевых безделушек и античных ваз, но вещи постоянно пропадали, так что пришлось менять декор на более функциональный. Пара сопляков играют в бильярд, но я замечаю Боба Херли.

- Вижу, как раз вовремя, - улыбаюсь я.

- Ладно, Роббо. - Он поворачивается к бармену. - Еще пииту легкого и немного бренди.

- Давай уж побольше и того и другого, раз этот хуй английский угощает.

Я подмигиваю бармену. Херли немного бледнеет. Расовая принадлежность - всего лишь одна из карт в колоде, и если играешь всерьез, то пользуйся всей колодой как и когда сочтешь нужным. Я всего лишь напомнил Херли о том, кто он здесь: гость, которого лишь терпят, и не только в этой стране, но и в этой жизни.

Мы с Херли плотно садимся в уголке. Спустя какое-то время заявляется - надо же! - Тоул, но я делаю вид, что не замечаю мудака. Он устраивается в соседней кабинке и разворачивает «Ивнинг ньюс». Жалкий засранец, ни друзей, ни повеселиться. Только пытается заигрывать с ребятами, когда ему что-то от них надо. Меня больше интересует Херли.