– Мы?.. – переспросила она. При мысли о том, что придется остановиться в чужом доме и общаться с людьми, которых она не знала (вероятно, с лордом Эвансом тоже), ей сделалось не по себе. – Нет, Рэндольф, ты езжай, а я останусь здесь.

Брат нахмурился и пробурчал:

– А как я объясню твое отсутствие?

– Скажи им, что я занята.

– Чем именно? Ремонтируешь Дом старых дев? – Он криво усмехнулся. – С той скоростью, с какой ты это делаешь, ремонт будет твоим вечным оправданием.

– Я еще занимаюсь и выдачей книг в библиотеке, – пробормотала Джейн.

– Но туда ведь никто никогда не заходит! Даже когда обитательницей Дома старых дев была нынешняя герцогиня Бентон, которая открывала библиотеку ежедневно, там никого не было.

Джейн промолчала. Как ни печально, это была чистая правда.

– Ты никогда раньше не бывала на таких приемах, – продолжал брат. – Ты просто должна поехать.

– Ничего подобного! К тому же я никогда и не хотела побывать на подобном приеме.

Она не видела ни малейшего смысла в светских приемах. У нее есть несколько хороших подруг и… Ну, если честно, то у нее всего две подруги – Кэт и Энн, но и те сейчас гораздо больше интересовались своими мужьями и будущими младенцами. Это все равно не означало, что ей хотелось провести несколько дней в чужом доме – с людьми, которых она не знала. Да и ее брат никогда прежде не рвался водить компанию с незнакомцами.

– Почему ты так хочешь поехать, Рэндольф?

Он на мгновение отвел взгляд, а потом вдруг посмотрел ей прямо в глаза и заявил:

– Теперь, когда ты живешь отдельно, я подумываю о женитьбе.

Джейн в изумлении уставилась на брата. Ей хотелось отпустить какое-нибудь едкое замечание насчет бесплатной кухарки или же спросить, почему Рэндольфа перестали удовлетворять визиты по средам к вдове Конклин, но она, вспомнив о прошлом, вовремя прикусила язык.

Жизнь Рэндольфа перевернулась, когда ей было четырнадцать: их родители погибли в дорожной катастрофе, а брат вернулся из Лондона, чтобы заменить ей родителей. Да, все знали, что в конце концов Рэндольф войдет в семейное дело и станет очередным Уилкинсоном в фирме «Уилкинсон, Уилкинсон и Уилкинсон», но сначала он собирался провести несколько лет в столице (Джейн прекрасно помнила, как они с отцом время от времени орали друг на друга).

А потом карета, в которой ехали их родители, врезалась в большой дуб. Никто толком не знал, что произошло, но лошадь, которой правил папа, была недавно купленной и немного пугливой. Вероятно, через дорогу метнулся кролик или какое-то другое мелкое животное, и лошадь понесла. И, увы, это случилось на повороте дороги с большим деревом…

Джейн была совсем юной и очень эгоистичной к тому же, поэтому приняла жертву брата как должное. Рэндольф был на пять лет старше, и Джейн считала его взрослым, но сейчас, оглядываясь на те годы, понимала, что ему тогда было всего лишь девятнадцать!

Ходили слухи, что он был влюблен, но девушка отказалась выйти за него – не желала жить в крохотной деревушке, где придется растить и воспитывать четырнадцатилетнюю золовку.

Рэндольф никогда не упоминал про ту утраченную любовь, а Джейн никогда не спрашивала. Наверное, спросить стоило, но они никогда не разговаривали о чувствах. А теперь, спустя четырнадцать лет… как ей найти слова?

– Ты никогда не говорил, что хочешь завести семью, Рэндольф.

Брат пожал плечами.

– Все мужчины хотят. – Он хмуро посмотрел на нее. – И большинство женщин.

Она помолчала, потом спросила:

– И ты думаешь, что сможешь найти подходящую невесту на этом приеме?

Брат опять пожал плечами и отвел взгляд.

– Не знаю. Не исключено. По крайней мере, у меня появится возможность познакомиться с другими людьми, не только с обитателями Лавсбридж.

Что ж, это правда. Возможно, и ей эта поездка пойдет на пользу. Новая встреча с лордом Эвансом может исцелить ее от странной хандры.

– Ладно, хорошо. Если ты хочешь поехать на прием, я поеду с тобой.

Рэндольф широко улыбнулся и протянул ей приглашение.

– Превосходно, Джейн! Напишешь, что мы согласны?

Чентон-мэнор, 27 октября

Алекс чуял неладное.

Когда несколько минут назад он прибыл в особняк своего зятя, Чарлз, один из грумов Роджера, с какой-то странной жалостью посмотрел на него, прежде чем отогнать его коляску в конюшню. А теперь Дженнингс, дворецкий, сообщил, что лорд Чентон внезапно вспомнил о каком-то неотложном деле и ушел. А то, как Дженнингс отводил глаза… тоже наводило на подозрения. Но что же именно скрывали Чарлз и дворецкий? И почему Роджер сбежал?

Дженнингс провел его в красную гостиную, где сидела сестра Алекса, кормившая сына.

– Что происходит, Диана?

– Не рычи на меня так, а то испортишь пищеварение бедняжке Кристоферу.

Единственными видимыми частями тела достойнейшего Кристофера Александра Дэвида Филиппа Ливингстон-Смита были розовые пятки. Когда Диана в первый раз стала матерью, она кормила ребенка, в уединении, но теперь всего лишь накинула на себя и младенца широкую шаль.

– Садись же скорее, – добавила сестра.

Алекс опустился на краешек ближайшего кресла.

– Послушай, Диана…

– Расскажи, как дела в городе, – перебила сестра. – Ужасно хочется узнать последние сплетни.

Алекс сделал глубокий вдох. Его сестрица прекрасно умела менять тему разговора, когда хотела что-либо скрыть, но на сей раз он не позволит ей увильнуть от ответа.

– Буду счастлив, Диана, поговорить с тобой о Лондоне, но только после того, как ты скажешь, что за чертов… – Алекс откашлялся. – Пожалуйста, скажи, что здесь происходит?

Сестра нахмурилась и ловко переложила младенца к другой груди.

– Не понимаю, о чем ты…

Алекс фыркнул и пробурчал:

– Ты прекрасно все понимаешь. Во-первых, Роджер куда-то сбежал. Во-вторых… Знаешь, Чарлз и Дженнингс… оба посмотрели на меня так, словно я – агнец на заклание. В-третьих, у тебя дергается глаз – так бывает всегда, когда ты что-то замышляешь.

Сестра поморщилась.

– Не выдумывай, глаз у меня не дергается.

Интересно, какой заговор могла вынашивать Диана в день крещения сына? Вроде бы праздник не из тех, что располагают к махинациям… А может, это имело какое-то отношение к гостям?

– Это же только семейный сбор, верно? – спросил Алекс.

– Ммм… – Сестра опустила глаза на Кристофера, точнее – на комок под шалью.

Проклятье, вот и ответ!

– Кого еще ты пригласила?

– Ну, всего одного-двух человек. – Диана погладила пяточку сына.