– А где Света?

– Тебе интересно, – мама кричит так, что, наверное, будит соседей, – надо было раньше интересоваться! Три дня назад!

– Уехала Светлана, взяла ребенка и к маме уехала, – вмешивается бабушка.

– И правильно. Я бы уже давно это сделала, у нее еще терпение ангельское. – Мама слегка успокаивается и идет на кухню наливать бабушке валокордин. – Выпейте, мама!

– Зачем это? – Бабушка подтягивает зеленые пижамные брюки и ретируется в свою комнату.

– Вы нервничаете, прошу вас, – мама вновь повышает голос.

– Не буду я ничего пить! – кричит бабушка из-за двери. – Ты, Галя, сама выпей, а то с этим антихристом никаких нервов не хватит.

– Вы угомонитесь или нет?! – взвизгивает папа.

– Спи, спи, – отвечает ему бабушка, – тебе на работу скоро вставать.

Мама решительно ставит на стол стакан с каплями и почти бежит в спальню:

– Спи, спи, пусть сын что хочет, то и творит. Тебе же на работу скоро вставать, с коллегами-алкоголиками встречаться.

Дверь в комнате хлопает, папа стремительно проходит по коридору, берет сигареты и направляется на лестничную клетку.

– Дурдом! – бросает он злобно.

Мама вновь выходит из спальни:

– Где же ты был?

Основное напряжение уже спало, она говорит устало и немного нервно. «Я так люблю тебя, мамочка, но ты никогда не поймешь меня, расскажи я тебе правду», – думается мне.

– Мы ездили с Чабановым в Калугу. Надо было срочно. Там праздник – день города, так они у нас заказ на оформление размещали, нельзя было не ездить.

– Не ездить нельзя, а позвонить можно?

– Можно, но у меня батарейка разрядилась еще до отъезда, а у Чабанова, сама знаешь, снега зимой не выпросишь, он сказал, якобы деньги у него на счету кончились, а сам тайком разговаривал.

– В Калуге телефонов нет? Где вы жили там?

– В гостинице, очень дерьмовой. Там еще до нашего приезда вся связь вырубилась, а по городу мотаться, искать телефон времени не было.

– Похоже, что вас не в Калугу, а на Северный полюс заслали – ни телефонной связи, ни телеграфа…

– Я перед отъездом попросил Аркатова вам набрать и все разъяснить.

– Не звонил нам никто.

– Вот ублюдок.

– Наверняка все врешь. Главное, не я – Света не поверит. Завтракать будешь?

29 октября, пятница

Поступательное движение жизни неутомимо раскручивает карусель моих дней. Еще четыре дня прошли в обычных заботах, сопровождаемые некоторым количеством истраченных нервов, рядом неконструктивных решений, просмотренным фильмом Ридли Скотта и довольно большим объемом выпитого эспрессо. Промелькнули и тут же забылись деловой обед с Федосовыми в китайском ресторане «Вэй Фан», совещание у заместителя префекта по рекламе и информации, показательная порка нерадивых поклейщиков, вылившаяся в стодолларовый штраф и откровенную ненависть провинившейся стороны. Каждый вечер я звонил жене, к телефону подходила ее мама и угрюмо говорила, что Света в ванной, поехала в гости, уже легла спать. Каждый вечер я встречался с Бурзум где-нибудь в центре. Неожиданно для нас самих мы, взявшись за руки, гуляли по промозглым бульварам, пили чай в неуютных городских заведениях, встречая знакомых и не очень людей, несли разную романтическую чушь. За это время мы посетили выставку эротической фотографии конца семидесятых годов, спонсированную русским изданием Playboy, поприсутствовали на приеме в Аргентинском посольстве, устроенном по случаю выпуска альманаха тамошних молодых прозаиков, и приняли участие в вечеринке, посвященной показу зимней коллекции одного невероятно модного и необычайно альтернативного модельера. К слову сказать, имя его забылось сразу же и, похоже, навсегда. В четверг вечером я даже написал одно стихотворение.

09:20. В который раз стою перед зеркалом в обычной нерешительности, прикладывая к рубашке ворох различных галстуков. Трезвонящий с раннего утра телефон, как всегда, не дает сосредоточиться на выборе надлежащей гаммы. За окном светит не по-осеннему теплое солнце. Если на секунду прикрыть глаза, отрешиться от падали скрюченных листьев и серой краски обнаженного грунта, можно представить, что на дворе лето или, по крайней мере, весна. Не сегодня-завтра все вокруг воспрянет, зазеленеет, начнет распускаться, течь, стремиться к радостному соитию. Мечты о внезапной весне греют почище солнца, стрелка настроения неуклонно идет вверх.

09:50. Пребывая в хорошем расположении духа, люблю мчаться в машине по утренним, залитым ярким светом улицам, слушая что-нибудь зажигательное вроде Cirrus или Sister Machine Gun. Шины едва слышно шуршат по холодной мостовой, велюровый салон пахнет новым ароматизатором, за окнами мелькают родные до боли московские дома, съежившиеся от холода посеревшие деревья, остановки, заполненные суетливым, спешащим куда-то народом. Разноцветный поток стремительно несет твою бэху по Мосфильмовской, потом вдоль коттеджей Минской, мемориально-оккультных пустырей Поклонной горы и выплевывает в самом конце Кутузовского проспекта у задроченного временем серо-голубого здания научно-исследовательского института геоморфологии. Жидкие ручейки чудом уцелевших бородатых оборванцев – геологов неутомимо вливаются внутрь, распространяя ароматы перегара и дешевого табака. У входа встречаю невыспавшегося Маркина, паркующего свою мутно-белую «Ниву».

– О, Гоги! – Андрей энергично пожимает мою руку. – Ты-то мне и нужен. Вы с пивоварами место строительства магазина смотрели?

– Смотрели, им вроде понравилось. Жду первого транша. – На улице холодно, и я быстро прохожу в холл института. Маркин бежит за мной.

– Тогда нам надо фирму открывать…

– Она у меня уже давно под это дело приготовлена. Просто пивоваров в совет учредителей включим, – я вижу, как Маркин бросает на меня хитрый взгляд, – ну и тебя конечно.

– Я знаю юристов неплохих, прямо сегодня им позвоню, все узнаю, и можно начинать.

– Давай, Мара, не затягивай.

Маркин что-то помечает в своей записной книжке.

– И это ты мне говоришь, меня же зовут не Гоги, а Андрей Маркин.

– Это-то и пугает, честно говоря.

– Не боись, Гоги, все быстро сделаем. – Маркин убирает ежедневник. – Ладно, полечу, мне еще с разными людьми надо поговорить.

10:35. Сижу на совещании отдела продаж и вполуха слушаю менеджеров.

– Главная наша проблема в недостатке информации, – говорит Востряков.

Он неожиданно неплохо выглядит с отросшими вихрами непокорных каштановых волос и даже одет как-то не очень отстойно. Или мне это только кажется?

– Мы до сих пор не имеем полного реестра возможных покупателей нашей рекламы на местах. Особенно в районе Теплого Стана и Коньково.