– Честно? Я ему не поверил. Его оправдания высосаны из пальца. Кто-кто, но я знаю Алека как облупленного. Меня он не проведет.

– Вы были на его свадьбе?

– Разумеется. Как я мог не поздравить лучшего друга? Я пошел на эту вакханалию только ради Алека. И убедился, что все еще отвратительнее, чем я предполагал. Пошлые тосты, расфуфыренная публика, выступления надоевших до колик эстрадных звезд. Скука смертная! Гостей на торжество пригласили больше сотни, столы ломились от еды, шампанское лилось рекой… Я едва досидел до конца! Тяжело было и мне, и Алеку. Он откровенно тяготился ролью жениха, часто выходил типа покурить, прогуливался по террасе ресторана… Думаю, он бы с удовольствием свалил оттуда. Но нельзя было. Соблюдение ритуала – это святое.

– А как вам его жена? Вы с ней хорошо знакомы?

– Отнюдь. Аллу с Алеком сосватали и поженили родители. Она ему совершенно не подходит. Несмотря на ее светский имидж, обыкновенная клуша. Интеллект ниже среднего, волосы крашеные, губы накачанные, ресницы приклеенные. Подозреваю, что и грудь скоро будет силиконовая. Фальшивка с головы до пят! А я ценю естественность.

– Жестко вы прошлись по девушке, – усмехнулась Лариса. – Как танк.

– Я против Аллы ничего не имею, – возразил он. – Но сам бы на ней никогда не женился.

Блинчики на тарелках остывали. Никто из собеседников не прикоснулся к еде. Гена был слишком возбужден, а Лариса не хотела отвлекаться.

– У Алека есть любовница? – в лоб спросила она.

– Он нравится женщинам… и легко сходится с ними. Переспали и разбежались. Самая его длинная связь – это Юко, наша бывшая однокашница по колледжу.

– Юко? Это ее прозвище?

– Настоящее имя, – ответил парень. – В переводе с японского означает «дитя ночи». Она японка по матери. Сейчас работает гейшей в «Чайном домике». Там они с Алеком и встречаются.

У него развязался язык, и он выкладывал подробности, которые не намеревался разглашать. Но в данный момент он ничего не мог с собой поделать. Слова сами вылетали из уст, и он был не в силах противиться этому.

– Вы хорошо знаете Юко? – допытывалась Лариса. – Что она за человек?

– Целеустремленная и независимая. Осталась круглой сиротой, получила в наследство бизнес с кучей долгов, выплатила кредиты и вышла в ноль. Теперь всего в жизни добивается самостоятельно. Я таких уважаю.

– Вас не смущает ее занятие?

Гена решительно встал на защиту Юко.

– Гейша – не путана! Это искусство развлекать мужчин, а не отдаваться им за деньги. Услуги гейши стоят недешево. Она имеет право отказать клиенту, если он ей не по душе.

– Вы ни разу не пользовались «услугами» Юко?

– Я избегаю женщин, – нехотя признался Гена. – Мой недуг поразил не только кости и нервную систему, но и… другие органы.

– Извините.

– Пустяки. К тому же Юко – не девочка по вызову, – добавил он. – В любом случае дружба с Алеком для меня важнее, чем женское внимание. Я бы никогда не дал ему повода ревновать.

– У Юко есть какие-то личные особенности?

– Она очень красива… умна… обожает кошек…

Гена не понимал, каким образом беседа потекла в этом ключе. Однако он не мог сменить тему и даже не помышлял об этом. Словно все так и было задумано.

– В колледже у Алека с Юко был юношеский роман? – спросила Лариса.

– Нет. Их отношения завязались гораздо позже, когда Юко уже стала гейшей.

– Ваш друг ее любит?

– Каждый называет любовью, что ему заблагорассудится, – помолчав, заявил Гена. – Юко умеет завести Алека, если вы понимаете, о чем я. Она доводит его до умопомрачения!.. Нам порой не хватает остроты ощущений. Я имею в виду обеспеченную молодежь. Богатство имеет свою темную сторону! Недаром среди нас процветают алкоголизм и наркомания… Когда у человека есть все, это становится проклятием. Он ищет, куда бы приложить энергию, чем бы пощекотать нервы…

Для мажора у Гены оказался пытливый склад ума, но его рассуждения не занимали Ларису. Она слушала вполуха, чтобы не разрушить хрупкий мостик между ним и собой. А сама между тем ломала голову, как в историю с гейшей вписывается Зоя Гребнева…

* * *

Ренат изменил первоначальный план. Прежде чем наведаться в квартиру погибшей, он решил заглянуть в поликлинику и поговорить с коллегами Гребневой.

Те отзывались о ней нейтрально. Звезд с неба не хватала, зато была исполнительной и ответственной. Скромная, вежливая, отзывчивая, но довольно замкнутая. Среди женского персонала Зоя ни с кем близко не сошлась. Доктора-мужчины пытались подкатить к ней, получили отпор и отстали. О пациентах и говорить нечего: Гребнева отшивала всех поголовно.

– Хочешь старой девой умереть? – подшучивали над ней сотрудники.

«Как в воду смотрели, – подумал Ренат. – В сущности, напророчили».

Правда, судя по отчету патологоанатома, покойная имела половые контакты, но не в день своей смерти. Значит, кто-то растопил лед в ее сердце?

Коллеги пожимали плечами: мол, Гребнева о своей личной жизни не заикалась и другим в душу не лезла. Если уж кто сам плакался ей в жилетку, выслушивала, успокаивала, поила чаем. Но на ответную откровенность рассчитывать не стоило.

Пожилой терапевт Лаврентьев, с которым она работала бок о бок, рассказал Ренату больше других. Мол, недавно у Зои вроде бы появился поклонник. Кто-то звонил ей по телефону, а по вечерам поджидал во дворе поликлиники.

– Я очень за нее обрадовался! – признался доктор. – Я ведь втихаря наблюдал за Зоенькой. Она мне как дочь была. Всякие вертихвостки замуж выскакивают, а ей не везло. Серьезным женщинам труднее найти себе пару.

Сентенция спорная, но Ренат решил не вступать в полемику. У него другая задача: узнать о Гребневой все, что возможно выудить.

– Описать ее поклонника сможете?

– К сожалению, нет, – вздохнул Лаврентьев. – Я вблизи его ни разу не видел. Он по вечерам приходил, встречал Зоеньку со второй смены, домой провожал, вероятно. Обычный мужчина, ростом чуть выше среднего, худощавый, одет в темную куртку с капюшоном.

– Больше ничего не запомнили? Какие-то особые приметы?

– Вроде бы нет. Хотя постойте… Он прихрамывал! Точно, припадал на одну ногу!

– На левую или на правую?

Доктор Лаврентьев наморщил лоб, пытаясь представить незнакомца. Ренат присоединился к его мыслям и «увидел» описываемого человека его глазами. Тот действительно хромал… на левую ногу.

– Кажется, на левую, – подтвердил его догадку Лаврентьев. – Точно.

«Как Гена Каневич, – отметил про себя Ренат. – Не исключено, что это он и был».

– Вы думаете, это поклонник… ограбил и убил Зоеньку? Зачем?!