– Я… – хотела было возразить Люсинда, но Джеффри перебил ее:

– В конце концов, за что еще могут сражаться солдаты, если не за сохранение мира и спокойствия в своих домах? Поэтому каждая фраза воспоминаний должна освещать именно этот вопрос. Остальное не стоит изведенных чернил!

– Очень ценное уточнение, Джеффри, – одобрительно кивнул генерал. – Вы не станете возражать, если я попрошу Люсинду непременно записать это в блокнот?

– Ни в коем случае! Наоборот, буду очень признателен мисс Баррет, если она сделает это… – Джеффри вынул из кармана жилета маленькие часики и сверил их с большими старинными, висевшими на стене. – Извините, но на четыре часа у меня назначена очень важная встреча. Вы позволите мне на время прервать нашу в высшей степени интересную работу?

– Разумеется, Джеффри, вы не должны опаздывать. Идите и помните: мы сегодня положили начало очень полезному делу… – Генерал бросил взгляд на раскрытый настольный календарь: – Вы согласны продолжить наш разговор во вторник за обедом? Кстати, мой повар чудесно готовит жареных цыплят…

– С огромным удовольствием! – Джеффри с нежностью посмотрел на Люсинду.

– Итак, в полдень? – переспросила она, вставая со стула.

– Да, пусть это будет полдень, – согласился Джеффри.

Он протянул Люсинде руку, и их рукопожатие продолжалось значительно дольше, чем того требовал этикет. Люсинда не могла этого не заметить.

«Боже мой! – подумала она. – А ведь дело пошло очень даже быстро! Обед во вторник, несомненно, еще больше подтолкнет его!»

– Очень милый и достойный парень, – заметил генерал, когда Джеффри вышел из кабинета.

– Думаю, ты прав, – согласилась Люсинда.

– А все еще в чине капитана! Нельзя сказать, чтобы он с особым усердием выполнял свой воинский долг, но если бы полк Бони отличился под Ватерлоо, то он был бы уже майором, а может быть, и полковником. По своим способностям он вполне этого заслуживает. Просто война как-то обошла его стороной…

– Думаю, с нас уже довольно войн, – подытожила Люсинда. – Я просто счастлива, что ты оставил армейскую службу и занялся мемуарами! Спасибо тебе за это!

– Да-да, моя девочка! – Генерал рассмеялся и вновь повернулся к столу, на котором были разложены его записи.

Люсинда не сомневалась, что в недалеком будущем эти исписанные мелким почерком листки бумаги непременно превратятся в объемистую книгу.

Баррет еще раз посмотрел на дочь и хитро улыбнулся:

– Очень рад, что ты предложила мне с ним проконсультироваться!

– Я тоже! – откликнулась Люсинда, на этот раз без особого энтузиазма.

Выйдя из отцовского кабинета, она направилась в библиотеку, чтобы взять карту Италии и отдельно Саламанки. Люсинда предположила, что Роберт мог воевать именно там, и хотела, вызвав его на разговор о войне, сравнить услышанное с воспоминаниями, содержавшимися в дневнике генерала Баррета. Но предварительно ей надо было самой детально разобраться в том, что происходило тогда, а напрямую расспросить обо всем Роберта она не решалась.

Надев куртку и натянув перчатки для верховой езды, Роберт уже спускался по лестнице, когда услышал за собой скрип ступенек. Обернувшись, он увидел Эдварда. Черт побери! Вот поэтому-то он и предпочитал кататься верхом по ночам, а не при дневном свете!

Действительно, ему пришлось некоторое время отвечать на вопросы младшего брата.

– Ты куда это собрался? – бесцеремонно спросил тот.

– По делам, – буркнул в ответ Роберт.

– Ну вот, ты всегда так отвечаешь! – обиженно вздохнул Эдвард. – А мне, признаться, очень хотелось бы поехать с тобой!

– Тебе будет скучно.

– И все же я бы очень хотел тебя сопровождать, а не сидеть в одиночестве дома! Посуди сам: Шоу с друзьями едет на пикник, Тристан будет заседать в парламенте, а Джорджиана с Люсиндай пойдут по магазинам.

– А мистер Трост? – возразил Роберт, забыв, что у учителя Эдварда сегодня выходной день.

– Мистер Трост поехал навестить свою матушку! – Эдвард надул губы.

Роберт еще раз посмотрел на младшего брата и вздохнул:

– Ну ладно, одевайся.

– Ура! – закричал Эдвард.

Он бросился обратно вверх по лестнице, но вдруг остановился и, недоверчиво посмотрев на брата, спросил с мольбой в голосе:

– А ты не уедешь без меня?

– Нет. Я буду ждать тебя у конюшни, – рассмеялся Роберт. – А пока оседлаю Толли и Вихря.

– Тогда я мигом! – воскликнул Эдвард и помчался переодеваться.

Выйдя из дома, Роберт задержался на несколько минут в саду, проверяя сделанные накануне посадки. Затем он направился к конюшне.

Через несколько минут обе лошади уже стояли во дворе, поджидая хозяев.

– Куда мы поедем? – спросил Эдвард.

– К реке, разумеется.

Они выехали с территории поместья и направились вниз, к берегу.

Несмотря на ранний час, улицы Мейфэра были полны народа. Позвякивая большими бидонами, катились тележки продавцов молока, ползли подводы с мясными тушами, овощами и арбузами. Между ними сновали молочницы, угольщики, мелкие розничные торговцы, девицы в разноцветных платках. На тротуарах тут и там можно было наблюдать степенных, как правило, спиравшихся на трости джентльменов, которые не спеша расходились по конторам государственных учреждений, банкам или страховым компаниям. Воздух оглашался громкими криками разносчиков газет, цоканьем конских копыт по вымощенной булыжником мостовой, скрипом экипажей и грохотом колес.

– Почему ты решил непременно ехать к реке? – спросил Эдвард.

– Потому что хочу наловить рыбы.

– К обеду?

– Нет, для удобрения клумб розария. В книгах по садоводству написано, что переработанная рыба очень полезна для корней алых роз, а их в нашем саду большинство.

– О-о! – протянул Эдвард.

– Что «О-о!»?

– Я просто не собирался спрашивать тебя о розарии и даже не намеревался произносить слово «розы».

– Это кто же тебя подговорил?

– Да все кругом! Сначала – Джорджиана, потом – Тристан, а в последний раз – Шоу. Он чуть ли не до смерти меня напугал, выскочив из комнаты с диким криком: «Не смей при мне говорить о розах!» После этого я действительно возненавидел все связанное с розами.

– Если нам сегодня повезет, то к полудню ты столь же люто возненавидишь рыбу…

– Но ты все же позволишь мне помогать тебе работать в саду?

– Почему бы нет?

– Потому что Джорджиана запретила мне просить тебя об этом.

Между тем они уже почти выехали из городка. Улицы на окраинах выглядели даже еще более многолюдными, нежели в центре, и Роберт неожиданно почувствовал, как нечто тяжелое стало давить ему на грудь. Он постарался дышать глубже.