Он ведь знал, чем рискует, когда приказал открыть перед ней ворота замка. А потом напряженно ждал, готовый биться насмерть, ждал, что стража явится за ним и бросит его в темницу. Но ничего не произошло. Вероятно, леди Элисса сочла, что Логан недостоин ее гнева, поэтому не приказала заковать его в кандалы, хотя он ослушался ее приказа.

Старый Бен оставил открытой дверь в маленький домик, где содержались самые ценные птицы. А сам хлопотливо чистил полы, усыпанные пометом и остатками пищи. Взглянув на старика, Логан направился к маленькому помещению возле клеток, отведенному ему для жилья, надеясь проскользнуть незамеченным. Но старый Бен окликнул его. Логан поморщился. У старика слух получше, чем у иного сокола.

— Опять бродишь без дела, парень? — Бен поскреб заросший щетиной подбородок. — Какой ты сокольничий? — пробормотал он в двадцатый раз, не меньше.

Логан уже привык к этому. Старик с самого первого дня настороженно относился к нему. Однако Бен работал не покладая рук, и Логан уважал его за это. Старик поддерживал в клетках безукоризненную чистоту и порядок и следил, чтобы птицы были сыты и довольны.

— С соколами все в порядке? — спросил Логан.

— С соколами? Еще бы! Мои крошки! Они-то в порядке. Но твоей заслуги тут нет. Где опять пропадал? По девкам шлялся? Сам, небось, знаешь, малый, замок в осаде. Сейчас каждая пара крепких рук да с мечом в придачу у нас на вес золота. А я-то, старый дуралей, решил, что ты для того и явился.

Логан направился к своей каморке.

— И нечего обижаться, парень. Что бы ты там не натворил до того, как явился сюда, мне на это начхать. Я тебе и раньше так говорил и теперь повторяю. Только не держи меня за старого дурака, ладно? Я-то вижу, что ты такой же сокольничий, как я — святой Михаил, хоть ты и расхаживаешь повсюду с этим красавцем на плече.

Сделав вид, что не слышит его, Логан вошел к себе и прикрыл за собой дверь. В этой клетушке едва можно было повернуться. Она больше напоминала конское стойло, чем человеческое жилье. Да и холод здесь стоял, как на конюшне. Спал Логан в углу, на старом тюфяке, набитом соломой. Что ж, по крайней мере ему не приходится ни с кем делить его. Логан плотнее прикрыл дверь, чтобы не слышать брюзгливого ворчания Бена.

Сокол тут же вспорхнул с его плеча и устроился на насесте, который Логан сколотил специально для него. Логан зажег свечу и поставил ее на шаткий столик возле постели, чувствуя на спине настороженный взгляд птицы. Ему вдруг стало не по себе.

— Ну, чего уставился? — бросил он. Ответа, естественно, не последовало. Однако Логан мог бы поклясться, что птица по-прежнему не сводит с него глаз.

В общем-то старик Бен прав — никакой он не сокольничий! Но ничего лучше Логан придумать не смог. К тому же его выдумка неплохо сработала, во всяком случае, ему удалось проникнуть в Фултонский замок без особого труда. И в том, что он одурачил леди Элиссу, немалая заслуга принадлежала соколу.

Присев на край топчана, Логан вытащил из ножен кинжал и, бесшумно приподняв один из камней, которыми был вымощен пол, осторожно провел по нему сверкающим лезвием.

Чувства его странным образом обострились. Подумав, что причина тому — обстрел замка, Логан снова провел клинком по камню.

Впрочем, и нервы Логана были на пределе. Он уже ощущал терпкий запах приближающейся битвы, и кровь бурлила в его жилах.

А может, виной всему — мягкое, податливое женское тело, еще совсем недавно так доверчиво прижимавшееся к его груди? Или же дурманящий аромат роз, до сих пор сладостно круживший ему голову? Или все дело в этих зеленых глазах, воспламенивших его?

Тяжелый валун вдруг вывернулся у него из рук.

— Проклятие!

Логан подул на горевшую огнем руку. Потом посмотрел па окровавленные пальцы и вдруг подумал, что неплохо бы нот так же, хоть и вместе с кожей, содрать с себя все, что мучило его в последнее время. И пусть от боли, но забыть обо всем, кроме того, что привело его сюда. Он должен отыскать Питера. Все остальное не важно.

Сидя за столом в большом зале, Солейс немигающим взглядом смотрела на стоявшее перед ней блюдо с едой, но вряд ли по-настоящему видела его. Одна и та же навязчивая мысль преследовала ее. У девушки с утра маковой росинки во рту не было. Собственно, сегодня впервые присела перекусить, хотя уже смеркалось. Солейс падала с ног от усталости — весь день она то хлопотала возле раненых, то утешала и успокаивала тех, кто потерял близких. Кроме мельника, от стрел погибли еще трое.

И однако Солейс то и дело уносилась мыслями прочь, забывая о раненых и убитых. Ее терзали угрызения совести. Но что делать, если отовсюду на нее смотрят эти необыкновенные глаза цвета расплавленного серебра, а грудь волнуется при воспоминании о сильной мужской груди и учащенном стуке его сердца? Все это раздражало Солейс, сводило ее с ума… и вместе с тем очаровывало.

Девушка рассеянно откинула с лица волосы. Она ведь даже не успела поблагодарить его. Отодвинув блюдо, Солейс встала и направилась к двери. Конечно, уже довольно поздно, но вдруг он еще не спит.

Миновав кладовые, девушка устремилась к клеткам ловчих птиц. В небе ярко светила луна, заливая серебристым сиянием дворик замка. Солейс скользнула в проход между клетками. От тишины у нее зазвенело в ушах. Даже соколы уже спали. Солейс, как тень, двинулась между клетками к небольшому домику сокольничих, толкнула дверь, вошла в тесный коридорчик и нерешительно покосилась на ближайшую к ней дверь. Та была закрыта. Дальше виднелась еще одна, ведущая в комнату старого Бена. В другой комнате жил сокольничий. Внезапно сообразив, что даже не знает его имени, Солейс остановилась в нерешительности. Ладно, сейчас узнает. Но она все медлила, гадая, какая же из дверей ведет к нему. Наконец, глубоко вздохнув, девушка осторожно постучала в дальнюю дверь, и та с тихим скрипом открылась. Солейс вгляделась в темноту.

— Бен! — чуть слышно позвала она.

Она напрягала слух, но в комнате было темно и тихо, как в могиле.

— Бен! — позвала девушка, на этот раз громче. Почему дверь открыта? Может, старику стало плохо? Солейс решительно толкнула дверь и вошла. — Есть здесь кто-нибудь? — спросила она.

Вдруг ей показалось, что сквозь неплотно пригнанные доски стены пробивается лунный свет. Девушка сделала шаг вперед и увидела небольшой, грубо сколоченный стол, на нем свечу, а рядом — кремень.

Солейс высекла огонь и зажгла свечу. Слабый огонек рассеял тьму, и Солейс огляделась. В углу была постель, вернее, связка старой соломы, прикрытая тонким одеялом. На ней никого не было. Рядом стоял куль, туго перевязанный веревкой. Солейс растерялась, но тут же заметила на стене насест, а нем — знакомого сокола и немного успокоилась, поняв, что это его комната.

Дрожь охватила ее. «Надо уходить, — подумала она. — Мне не следует тут оставаться». Девушка уже собиралась задуть свечу, но вдруг странный блеск привлек ее внимание. Что-то снова блеснуло в соломе, служившей сокольничему постелью. Солейс вгляделась повнимательнее, испугавшись, что это огонь. Шагнув к постели, она осторожно раздвинула солому.