Моя цель теперь заключалась в том, чтобы ощутить все эмоции. Абсолютно каждую эмоцию я должен был прочувствовать на полную катушку. Радость, печаль, страх, ненависть – все эти эмоции я должен был переосмыслить, заметить, как я их проживаю. Именно это и дало бы мне смысл жизни. И даже не важно, отрицательная или положительная ли она: главное, чтобы она была!

Залпом допив оставшийся виски, я кинул деньги бармену и мигом выбежал на улицу. Стояла пасмурная погода. Знаешь, такая погода, когда никто никуда не ходит, все остаются дома под теплыми шерстяными одеялами, смотрят какие-нибудь мыльные оперы и ни о чем не думают, кроме проблем, которые принесет завтрашний день. Я не мог так жить. Я должен был жить по-другому, по-особенному.

За руль садиться я не хотел, хоть и был уже предельно трезв. Не хотел наткнуться на полицию, а то еще проблем не оберешься после них. Поэтому я направился к дому Артура пешком.

Дождь лил, как из ведра. Капли проскальзывали за шиворот, щекотя спину и стекая вниз, рубашка прилипала к телу, а мокрые волосы (тогда у меня была шикарная шевелюра, скажу я тебе) постоянно лезли в глаза. Но мне было все равно.

Когда я дошел, уже стемнело. В домах горели огни электрических ламп, в окнах были видны готовящие у плит ужин женщины, смотрящие телевизор мужчины и играющие с игрушками дети. Я даже фыркнул от презренной мне теперь обыденности.

Артур жил на первом этаже в многоквартирном доме, поэтому я тихонько постучал в окно его однокомнатной квартиры, заметив друга, читающего вечернюю газету. Он оторвался от нее и с удивлением уставился в окно через половинки стекол своих очков. Глаза Артура расширились, когда он увидел своего друга. Парень тут же вскочил и выбежал из квартиры.

–Что ты тут делаешь? – спросил он, раскрывая схваченный по пути зонтик над головой. – Я же сказал тебе, что видеть не хочу тебя!

Я лишь ухмыльнулся.

–Как же ты мелочен, – сказал я. – Посмотри на себя: из-за каких-то необоснованных подозрений в измене ты сейчас без единственного друга и без девушки, которую ты любишь. Ты настолько глуп, что веришь сплетням, а не близким. Как же ты живешь так? Это ведь даже нелогично!

–Ты пришел, чтобы рассказать, как я глуп?! – взревел в ярости Артур. – Тогда убирайся прочь и в следующий раз я, клянусь богом, набью тебе морду!

Такой реакции я и ожидал от своего вспыльчивого друга.

–Чего тянуть? – проорал я, перекрикивая раскаты грома. – бей сейчас!

Мой друг широко раскрыл глаза.

–Не заставляй меня этого делать! – сказал он, отступая назад. – Я же сказал, в следующий раз! Сейчас я тебя милосердно прощаю.

–Нет, не утруждайся, – издевательски подметил я. – Ты всегда избегал драк, уж я-то тебя знаю. Так что давай, бей, раз веришь всему тому, что тебе наговорили твои псевдодрузья! Если ты умеешь слушать только их, то я не могу быть твоим другом, ведь меня-то ты не слушаешь! Бей, если веришь, что я действительно переспал с твоей девушкой, хоть мы и виделись всего пару раз! Бей, раз считаешь, что она долбаная шлюха!

Последнее слово я не успел договорить. Кулак Артура ударил меня с силой пушечного заряда. Хочу признать, как ни странно, удар у него был поставлен правильно. Это единственное, что я успел подумать перед тем, как упал на землю. Мокрый асфальт под щекой приводил в себя.

Артур сплюнул.

–Я ударил тебя не из-за того, что верю всему этому, – почти шепотом сказал он. Капли дождя падали мне на лицо, добавляя к подступающей боли ощущение холода. – Я ударил из-за отчаяния, как ни сложно мне это признавать. Ты оскорблял меня и мою любимую, и я понимал, что все, что ты про меня сказал, правда, а единственным способом тебя заткнуть был только такой способ, ведь я тебя тоже знаю: начнешь говорить – никто не остановит, – он усмехнулся.

И он был прав. Я никогда не знал меры, и иногда мог доходить до оскорблений, не подозревая об этом. Эта способность мне и пригодилась тогда.

Я никогда не дрался. Даже ничего не ломал. Я не знал, что такое сильная боль, вот поэтому и решил так добиться ее, а просить прохожих ударить незнакомца – слишком безумно. Мое первое испытанное на полную катушку чувство была физическая боль в смеси с обидой на друга.

Если честно, боль мне не понравилась. Жгучее, ноющее и от любого движения ужасно колющее чувство – не из самых приятных. Но это было что-то новое для меня. Я был рад. Даже очень. Ведь я стал на шаг ближе к самопознанию, к своей цели пережить все, что только возможно. Может быть, я даже открою что-то новое для себя, какую-нибудь совершенно другую эмоцию.

Так и началось все это.

***

Ким развалился в кресле, с удовольствием вспоминая те деньки его молодости.

–Постой, но ты не рассказал, как попал в психушку, – нахмурил брови Руперт.

–Зато рассказал, что привело меня в психушку, – подмигнул Ким. – После этого случая у меня появилась цель. И, конечно же, мои поступки не могли оставить в стороне окружающий мир. Меня загребли в дурдом, когда я в одних трусах пробежался по всему городу в надежде познать истинное унижение. Слава Богу, что Артур к тому времени уехал из страны и приехал только тогда, когда продавал дом моих родителей по, моей же опять, просьбе.

Руперт широченными глазами смотрел на Сталлена. Это же уму непостижимо, чтобы человек вот так вот просто взял и стал жить не как все! Ну, или не совсем непостижимо. Если честно, можно было на секунду даже представить, что Ким живет правильно, и его мировоззрение верно.

–Надеюсь, нам не придется так бегать по городу? – с опаской спросил Стоун.

–Надейся, – подмигнул Ким.

Руперт повалился на кресло и не стал спрашивать, шутит Сталлен, или нет. Он с досадой посмотрел в пустой стакан, потом на пустую бутылку и вздохнул. Спустя немного времени, Ким снова заговорил.

–Думаешь, я сумасшедший? – риторически спросил он. – Скорее, сумасшедшие люди – те, кто тратит свое драгоценное время на повторяющиеся изо дня в день блеклые события. Это безумно скучно и мне отвратительно. Так жить нельзя.

Ким тяжело вздохнул. Сигара давно кончилась, а новую начинать не хотелось. Поэтому он достал обычные сигареты.

На балкон вошла сонная Карен.

–Почему вы еще не спите? – спросила она, потирая глаза.

Руперт посмотрел на наручные