– Отдельный сегмент, изолированный от основного состава.

– Что внутри?

Мне тоже интересно. Недельная зарплата шахтеров из отдаленных рудников? Неучтенная ценная руда для копилки губернатора? Дорогое оборудование, демонтированное с уцелевших фабрик?

– Я точно не знаю, в грузовых декларациях ничего не указывается, но один знакомый со станции распределения рассказывал, что контейнеры имеют своеобразную маркировку. Я покопался в сети, описание подходит для топливных стержней.

Так, а вот это уже любопытно. Топливные стержни применялись во многих сферах промышленного производства, но их основное предназначение – питать двигатели космических кораблей.

И опять, как наваждение: откуда мне это известно? И почему ничего не всплывает касательно других воспоминаний?

Что такое спас-бот, я знал, а вот имя свое вспомнить не мог. Как будто кто-то стер все, что касалось личности.

– Сколько их там может быть? Два-три десятка? – глаза Сола алчно блеснули.

Он не хуже меня понимал стоимость потенциального приза.

– В заднем вагоне тоже груз? – уточнил я.

Тони покачал головой.

– Пустышка. Компенсатор на случай столкновения и для удержания состава в правильном положении при смещении ускорительного импульса.

Я мало что понял. Похоже, какой-то предохранитель, чтобы поезд не навернулся с гравиколеи, если что пойдет вдруг не так.

Ладно, будем иметь в виду. Безопасность мы уважаем.

– И как ты предлагаешь эти штуки украсть? – я со скепсисом рассматривал висящую в воздухе голографическую картинку. – Знаешь, сколько эта дура весит? Или ты хочешь угнать весь поезд? Только я что-то не вижу других гравилиний, куда его можно перегнать.

До Сола тоже, видимо, дошло, что здесь что-то не так и что эта работа явно не для двоих.

– О грузе позаботятся, – уверенно заявил Большой Тони. – Главное остановить сам поезд в нужном месте и в нужное время.

– Да, и кто же о нем позаботится? – протянул Сол. – Ты же говорил, что никто не рискнет связываться с губернатором. Наврал?

– Не из местных, – терпеливо пояснил толстяк. – Торговцы из внешних миров. Я с ними договорюсь. Они пришлют атмосферный катер, в него легко поместятся все стержни. Он же увезет всех потом на космодром. Когда об ограблении станет известно, мы уже будем на орбите.

Вот он, шанс одним махом решить все проблемы. Заиметь деньги и вырваться с планеты. Аккуратно перевязанный в подарочной упаковке. Бери не хочу.

На одной из полок лежал огрызок трубы, я взвесил его, примерился и тюкнул по макушке толстяка. Барахольщик обмяк, мешком стекая на пол.

– Сказочник хренов, – проворчал я.

Лицо Сола прорезала ухмылка.

– Тоже показалось, что слишком складно рассказывает? Больно уж все хорошо, – бывший техник осклабился. – Никогда не верил торгашам. Эта публика мать родную продаст за лишний кред.

Я отбросил трубу, наклонился над вырубленным лавочником.

– Давай, берись с другой стороны.

Сол взялся за плечо толстяка, приподнял, охнул.

– Тяжелый, засранец.

Мне тоже приходилось напрягаться, приподнимая здоровую тушу. Ну он и отъел окорока.

Совместными усилиями усадили жирдяя на стул, на роль кандалов пошли упаковочные фиксаторы.

– Не порвет? – Сол с сомнением подергал пластиковые ремни.

Я покачал головой.

– Не должен. Там сопротивление нагрузке под пару тонн. Сомневаюсь, что эта туша сможет приложить такое усилие.

– Если только он не военный модификант, – пробормотал Сол.

Я хмыкнул.

– Ну да, а слой жира и пузо размером с обтекатель спас-бота у него для маскировки.

Мы переглянулись и дружно заржали.

– Давай, буди его.

Сол отвесил пощечину, голова Тони мотнулись, сквозь пухлые губы прорвался слабый стон.

– Еще, – безжалостно приказал я.

Последовала еще одна пощечина и новая порция невразумительного мычания.

– Шаракхс! Ты, похоже, его слишком сильно стукнул, – ругнулся Сол.

Вместо ответа я пошарил в одном из ящиков стола. Чутье подсказывало, что внутри найдется что-нибудь полезное.

Так и есть – бутылка бурого пойла.

Понюхал. В нос ударил острый запах алкоголя. Интересно, что за дрянь? Воняет ужасно. Чувствуются нотки чего-то технического, то ли машинного масла, то ли какой-то термопластовой смазки.

– Открой ему рот.

Здоровяк запрокинул голову толстяка, раздвигая губы пальцами. Я наклонил бутылку и плеснул туда немного огненной жидкости.

Реакция последовала мгновенно. Тони закашлялся, распахнул рот и задышал, как выброшенная на берег рыба.

– Очнулся? – дружелюбно спросил я.

Он смотрел на меня со страхом, но где-то в глубине глаз отчетливо проскальзывала жгучая ненависть.

– Итак, – я взял второй стул и оседлал его, положив руки на спинку, – выкладывай, толстячок, кто тебя надоумил на эту дурость?

– Я не понимаю, о чем вы, – голос Тони прозвучал визгливо. – Мы же договорились!

Сол ухмыльнулся, я сделал ему знак.

– Кажется, наш друг нуждается в стимулировании, – негромко проронил я.

Здоровяк наотмашь ударил торгаша. Мощная ладонь сначала двигалась медленно и лишь в последний момент резко ускорилась, поэтому удар вышел хлестким и сильным.

Голова Тони дернулась, из разбитых губ брызнула кровь.

Я неторопливо поднялся, подошел к стеллажу у стены, там среди мелочёвки лежал нож, который я приметил сразу при входе в комнату. Острое лезвие голубоватой стали опасно сверкнуло в свете дневных ламп освещения.

– Мы тебя на куски порежем, – пообещал я, играя ножом перед лицом взбледнувшего толстяка. – Веришь?

Затряс головой. Энергично так, с энтузиазмом.

– Я всё скажу, всё… Не надо!

Сол продолжал ухмыляться. Ему определенно импонировали мои методы допроса.

Что поделать, разыгрывать спектакли с тонкими психологическими этюдами некогда.

Подумал и вдруг понял, что в случае чего смогу искусно провести допрос совершенно по-другому. Играя словами, задавая вопросы, ловя на противоречиях и затрагивая эмоциональную составляющую психологического портрета человека.

Хм-м… а это еще откуда? Как-то слабо верилось, что такие навыки есть у обычного преступника. Или это чтобы самому уметь противостоять указанным приемам? В любом случае такая подготовка явно не входит в арсенал заурядного уличного бандита.