– Рябушкин, ваши на поле выкаблучиваются? – задали вопрос пленному Артемьевы.

– Не-е-е, не наши; это, наверное, с соседнего полчка. Если они вашего диверсанта поймают, наш «кэп» нас заглотит с касками и вещмешками, и ротному таких «люлей» ввалит – жуть! Он у нас мужик самолюбивый.

Ага, конкурирующая фирма! Не только нам, но и мотострелковой роте Рябушкина.

Пиотровский прекратил бегать вокруг меня и заламывать руки.

– Зюзик, мля, что у тя с машиной случилось? Почему заглохла?! – заорал он на незадачливого механика.

– Да я что-то с оборотами напутал… Я же не дизелист, за «бэху» второй раз только сел.

– За мной давай, «баллон» маслопупый, – сорвался на визг технарь и рванул из кобуры пистолет.

– Ой, не убивайте нас! – в голос заверещали Зюзик и Рябушкин.

– Э, ты что, совсем гребанулся?! – заорали Артемьевы.

– Да успокойтесь, идиоты, – затараторил Пиотровский, – зря я, что ли, в пехоте шесть лет прослужил, я же инженер, я этих бээмпэшек на гусеницы столько поставил, что вам и не снилось. Командир, я сейчас заведу ее – как два пальца об асфальт! Зюзик, за мной!

Пиотровский рванул вниз, на бегу вытащил обойму из пистолета и достал два ПМовских патрона. Горе-механик скатился на заднице за ним. Недолго думая, все остальные, в том числе и я, посыпались вниз. Пиотровский уже нырнул на место механика и что-то скороговоркой объяснял бойцу, задница которого торчала из люка старшего стрелка. Грохнул выстрел.

– Конец Зюзе, – пробормотал Рябушкин и побледнел.

Я ничего не успел подумать. БМП чихнула, фыркнула, выбросила из эжектора облако черного солярного дыма…

Завелась!

– Ура-а-а! – заорали братья.

– Феноменально, Ватсон! – пробормотал Аллилуев.

– К машине! – крикнул я.

Из люка стрелка вылез живой и здоровый Зюзик с открытым ртом.

– Товарищ лейтенант, я теперь знаю!

Я скороговоркой распределил сектора обстрела и посмотрел в бинокль. Бэтмен то шел, то бежал. Преследователи в белых маскхалатах сжимали кольцо.

– Я за штурвалом, – проорал Пиотровский.

– Дави, «соляра», на полную! Спасем Бэтмена!..

– Чип и Дейл спешат на помощь! – закричали братья.

– Спасатели, вперед! – брякнул доктор.

– Летеха-а-а, отдай пулемет! – чувствуя «войнушку», завизжал в голос Леня.

Вот разговариваешь с человеком, пьешь с ним водку из одной бутылки, ешь тушенку одной ложкой – и никогда не подумаешь, что такой заурядный с виду капитан, как Пиотровский, способен на подобное. «Бэха» выскочила из кювета, как чертик из табакерки, развернулась почти что на месте, мощным рывком выскочила на поле, и мы помчались, обгоняя ветер.

– Держи-и-ись! – только и успел проорать я.

Водил наш технарь – дай бог всем Анваркам и остальным механикам-водителям ВС РФ. Нас мотало по броне, ветер бил в лицо. Рябушкин беззвучно открывал рот. Лейтенант-«начфиненок» хищно улыбался, держась одной рукой за скобу на броне, другой прижимая к себе пулемет. Братья орали так, что было слышно даже сквозь рев движка:

– Наш паровоз летит – колеса гнутые, а нам все по херу – мы долбанутые…

Бегущий Пачишин, увидев приближающуюся к нему на бешеной скорости БМП, заметался как заяц. Бежать было некуда, сзади догоняла пехота. Пиотровский заложил крутой вираж, и мы остановились как вкопанные в нескольких метрах от нашего «связника». Пачишин не узнал нас и проорал:

– Живым не возьмете!.. – После чего поставил пакеты на снег, вынул из одного бутылку с водкой, из другого – красную бутылку кетчупа. Показал нам «фак» и, достав из-за пазухи большой коричневый пакет, быстренько открыл кетчуп, полил им краешек пакета, поморщившись, откусил, откупорил бутылку водки, сделал большой глоток и, быстро жуя бумагу, промямлил:

– Вот так погибает спецназ!

– Кончай жрать, скотина! – заорали мы ему хором. – Запрыгивай!

– О-о-о, мужики, свои! – умилился майор, отхлебнув еще глоток, упаковал бутылки обратно в пакеты и побежал к нам. Вскарабкался на броню и сунул пакет мне в руки: – Я там только уголок съел, он самый вкусный. – Слава богу, больше сожрать не успел. – Мужики, дайте мне мой автомат, я сейчас этим «охотникам» устрою!

– Командир, пехота близко, – предупредил Ромашкин и просительно протянул: – Ну-у-у мы как, а?

– Группа – к бою! Пиотровский – будь готов! Стреляем и уезжаем!

Офицеры-разведчики с радостным визгом посыпались с брони и выстроились полукругом возле БМП.

– Подпускаем ближе, сейчас подбегут, и по команде «огонь!» – по одному магазину! «Начфин», тебе можно остаток коробки дострелять, и – валим!

Мотострелки, поняв, что их «добычу» уводит кто-то другой, перешли на галопирующий бег; стали различимы их красные азартные лица.

– Огонь!

Вот тут мои офицеры-подчиненные оторвались на всю катушку. Лейтенант палил с «ПКМа», держа его на весу у бедра (надо заметить, у него это совсем неплохо получалось). Леня Ромашкин вел огонь, то стоя, то с колена, лежа и в кувырках. Зачем он кувыркался, никто так и не понял. Технари, стоя рядышком друг с другом, садили короткими. Доктор, изображая из себя Пушкина на дуэли, держал автомат на весу и стрелял с одной руки. Я стрелял по привычке сдвоенными одиночными (хотя какая разница, как стрелять холостыми?). С брони тоже раздались очереди, и я оглянулся. Зюзик и Рябушкин азартно лупили очередями по разбегающейся по полю и залегающей среди буераков пехоте. Да… боевой азарт – страшная штука! Неважно, по кому стрелять, главное – сам процесс! «ГАЗ-66», следовавший за цепью, остановился, из него выбежал какой-то военный, заметался кругами вокруг машины и что-то заорал в нашу сторону.

– Группа, отход! Леня, отхо-о-од! Хватит выеживаться!

Вскарабкались на броню, довольные и провонявшиеся пороховой копотью холостых выстрелов.

– Пьетро, дави педали, пока не дали!

– Йаа-х-у-у-у, – заорал на манер американских ковбоев Пиотровский, и мы снова понеслись через поле. Вслед нам неслись проклятия мотострелков, лишенные какой-либо изысканности и литературной направленности.

Пачишина снарядили довольно быстро, распределили покупки по рюкзакам. Надо уходить – пехота вскорости опомнится и может продолжить преследование. Хотя, если бы все было по-настоящему, преследовать было бы уже некем. Ладно, уйдем в безопасное место, там вскроем недоеденный Пачишиным пакет и определимся с дальнейшим порядком выполнения задачи. Печальный Рябушкин сидел на башне со шлемофоном в руке и страдал.

– Меня «Арбалет-сотый» запрашивает, что там за стрельба на поле и что я наблюдаю.

– Скажи ему, что наблюдаешь «конкурентов» из соседнего полка, совершающих непонятные движения.