Лейтенант кивнул и, нажав тангенту, что-то забубнил в ларингофоны. Снова определили походный порядок. «Начфин», довольный как слоненок, с «чупа-чупсом» во рту, и Леня выдвинулись вперед.

– Слышь, чувак, – проорал вслед головному дозору Рябушкин, – мне Милка Феофанова так и не дала!

– Ха, и мне тоже, – обрадовался наш «начфиненок».

– И нам! – добавили братья Артемьевы, совершенно не знавшие, кто такая эта Феофанова.

– Вот сучка! – добавил Аллилуев.

– Давай, Рябушкин, счастливо оставаться! – проорал наш летеха и, подпрыгивая от возбуждения, скрылся из глаз.

Я проверил связь с головным дозором. Ромашкин отозвался сразу же. Пора выдвигаться связующему звену и прощаться со своими пленными. Не успели технари отойти и пары метров от БМП, как меня срочно вызвал на связь Леня.

– «Ядро», наблюдаю в пятистах метрах по азимуту в движении разведывательную группу противника. Одеты в штаны от маскхалатов и камуфляжи. Очень быстро идут – скоро будут здесь. Численность – четырнадцать. Идут в боевом порядке «трилистник».

Ну, вот они и пожаловали наши «спортсмены». Быстры, однако, ребята, ничего не скажешь. Еще надо обворованный на колбасу СОБР добавить, и будет полный комплект.

– Глаз, наблюдай! Осторожно, никуда не двигайся, – ответил я и выдернул из планшета карту.

Так, ага! Вот здесь они, в этих квадратах. Я быстренько карандашом начал записывать пятизначные группы цифр прямоугольных координат.

– Рябушкин, у вас как координаты передают – прямоугольными или по «улитке»?

– Да как-то говорят – квадрат такой-то, по «улитке» что-то там. Да вот у меня карта есть – гляньте. Только не забирайте, а то меня прибьют.

Карта у Рябушкина намного меньше моей, но тоже масштаба 1:50 000 – «полтинник». Карта закодирована. Ага, ну, тут все намного проще – обыкновенная кодировка, мы такую в училище чуть ли не на первом курсе проходили. На карте Рябушкина я на полях набросал уже кодированные координаты с «улитками».

– Короче, вызывай своего «Арбалета» и называй ему вот эти координаты. Говори, что наблюдаешь группу диверсантов и тебе необходимы в помощь еще одна машина и взвод пехоты с левого фланга, всосал?

– Он меня на херах не оттаскает? – испуганно спросил «пиджак»-летеха.

– Он тебя в губищи расцелует! Давай, вызывай!

– Не, не хочу, он противный, – скокетничал Рябушкин и напялил на себя шлемофон.

– Арбалет-100, я – Арбалет-113, прием. Да-да, слышу, самого гнутого «Арбалета» позови. Да пофиг, что чай пьет, быстрее зови! Арбалет-100, я – Арбалет-113! Ничего не хотел… в квадратах… в направлении меня наблюдаю выдвигающуюся разведгруппу численностью четырнадцать человек. Необходимо для перекрытия возможных направлений движения две «коробочки» с левого фланга. Нет, не мерещится, все! Жду, до связи…

– Молодца, Рябушкин, не ожидал! Что твой ротный сказал?

– Да он просто охерел! Сейчас и сам примчится, и с левого две машины с пехотой пришлет. Он меня не того – не поимеет? Вы меня не обманываете?

– Успокойся, болезный, все будет в лучшем виде! «Сделай другому западло» – это наше жизненное кредо, но в нынешней ситуации оно тебя никак не касается.

Я вышел на связь с головным. «Спортсмены» приближались форсированным маршем. Я думаю, на бегу вряд ли кто-то будет прослушивать поисковым приемником эфир. А зря, очень зря…

– Леня, резко уходи вправо! И дуем так километра три, не останавливаясь, понял? Вперед!

Связующее звено ушло вправо, пора и нам бежать. Помахали ручкой Рябушкину и Зюзику и резвой трусцой скрылись среди деревьев. Пробежали метров четыреста, потом завернули на девяносто градусов. Рябушкин слышал мои переговоры с головным дозором; мало ли что у него на уме. В такой ситуации лучше доверять только самому себе. Прошли перелеском. По моим расчетам, мы уже пропустили группу «спортсменов» вперед. Можно остановиться и послушать эфир, а заодно и вскрыть пакет.

– Группа, стой! Вкруговую, все слушаем воздух! – дал я команду на остановку и нацепил наушник поискового приемника.

– Стреляют. Там, откуда мы только что свалили, – сказал один из близнецов.

Действительно, совсем неподалеку раздавались звуки стрельбы. В эфире ругался «Арбалет-100». Причем ругался не на нашего «сто тринадцатого» знакомца, а на кого-то другого:

– Загибай фланг, гони наших дагов прям наверх! Вот спецназеры, сволочи, ой, вот дают! Сеня, да что ты вытворяешь! Фланг загибай! Рябушкин, в отличие от тебя, сегодня не затупил. «Сто тринадцатый», кто там на «шишиге» подъехал? Гони их к черту!

Понятно, мы снова подставили «конкурирующую фирму», и на душе от этого стало светло и радостно.

Что же, интересно, написали нам наши операторы и информаторы? Надеюсь, будет что-то стоящее. Как-то пару лет назад, на сборах командиров рот, тоже отрабатывалась встреча с «агентом»: офицеры информационного отделения что-то там напутали, потом напились водки и поручили своему мальчику-хакеру, бойцу-срочнику, распечатать набранный текст. Боец все добросовестно исполнил. Заодно набрал и распечатал кучу писем своим подружкам. Потом, после встречи с «агентом», офицеры, умиляясь, читали о том, как крут Вася Пупкин, совершающий ежедневно прыжки с парашютом на территорию Китая, задушивший парочку акул на водолазной подготовке и гоняющий «дедсостав» по казарме, и как хреново ему без женской ласки. Что было потом с Васей Пупкиным и информаторами – лучше не рассказывать.

Так, что тут у нас есть? Я разодрал пакет с откушенным уголком и залитый кетчупом.

Ну, вот то, что и ожидалось, – ничего толкового. Информация о противнике точь-в-точь как в первом пункте боевого приказа. Дальше – отрывки из радиоперехватов. Взаимодействующая осназовская бригада дает неплохую информацию, но для разведывательной группы специального назначения это совсем не то, что надо. Нам нужны точные координаты и время. Вот что мне сейчас – на бегу думать, как использовать информацию о «работе в период такой-то каких-то РЭС, предположительно СПС»? Ну, даже память напрягать не надо: РЭС – радиоэлектронные средства, СПС – сухопутная подвижная связь. Значит, все-таки подвижный командный пункт движется. Вот еще отрывок о работе РЭС – «предположительном развертывании первичных сетей связи в таком-то районе». Дальше – отрывки из перехватов вообще непонятного для меня содержания. Тут надо думать долго и упорно. В армии и в округе есть командно-разведывательные центры, которые занимаются приемом, анализом и обработкой информации и выдают начальникам разведок сведения в удобоваримом виде. А у нас наверняка измотанные информаторы, получив вводную, недолго думая, накопировали всяческой информации, которая им поступает непрерывным потоком, и скинули ее мне. Пусть майор разбирается сам.

Вполне может быть, что это «происки» замкомбрига или чудачество самого комбрига. Он любитель озадачить всех какой-нибудь нелепой вводной типа: «Алюминиевые огурцы на брезентовом поле подверглись истязательствам харбинской диаспоры». А что это значит – пусть думают все! Правда, минут через тридцать наш полковник сам забывает, что хотел этим сказать. Есть еще вариант подачи нам «иголки в стогу сена» самым высоким руководством учений. У «краснолампасных», прибывших с самых верхов, информации побольше, чем у кого-либо на этих учениях. Они курируют и нас, и противника. Наверняка генералы знают, где находится этот треклятый подвижный командный пункт – армейцы обязаны у них утвердить план-календарь проведения учений. Может, позвонить Черепанову и попросить его похитить «портфель» с бумажками, в которых все указано?.. Это в принципе нормальный вариант. Вова частенько подшофе грозился уйти в бизнес и расторгнуть контракт. Причем придумывал сумасшедшие планы своего увольнения. Чего только стоит его задумка выгрести на асфальтовый плац на резиновой лодке во время общего построения и скомандовать: «Торпеды к бою!». Думаю, похищение портфеля ничуть не хуже. Мда-а… Мечты, мечты…