Послышалось недовольное мычание. Немного поторговавшись, мы сошлись на том, что сумма моего гонорара должна быть увеличена в полтора раза и я получаю первую долю завтра в том же банке.

Мне был прямой резон подстраховаться — деньги есть деньги, а кто знает, вызвоню ли я еще раз Гарика, если он вздумает меня кинуть.

А так у меня по крайней мере появилась уверенность, что я получу хотя бы семьдесят пять процентов первоначально оговоренной с Симоном Ароновичем суммы.

Будет вторая проплата по завершению моей работы — хорошо. А не будет — удовлетворюсь хотя бы двумя третями обещанного.

— А что представляет собой фирма «Игги»? — спросила я Гарика.

После непродолжительной заминки тот ответил — по-прежнему лениво и не спеша, разве что с легким холодком в холеном голосе:

— Не вникайте. Просто работайте и охраняйте Голицына. Остальное мы сами разрулим.

На этом разговор оборвался. Ну что ж, придется удовольствоваться и этим…

Из спальни Роальда вдруг раздался сдавленный крик. Я вскочила с кресла и одним прыжком достигла двери. Рванув ее на себя, я остановилась на пороге, приготовившись к самому худшему.

Голицын сидел на кровати, прижав руку к сердцу, и тяжело дышал.

Увидев меня, он жалобно скривил рот и с невыразимой тоской проговорил:

— Дурной сон. Как будто меня заперли в серпентарии. Кругом одни кобры. С детства боюсь змей. У вас нет под рукой валидола?

Я подошла к Роальду и села рядом с ним на кровать. Подняла руку и осторожно погладила его вьющиеся волосы. Он взволнованно схватил мою ладонь и крепко прижал ее к своей груди.

— Слышите, как бьется? — прерывистым шепотом проговорил он. — Аритмия…

«Сейчас попросит аппарат для измерения давления», — подумала я.

— Нет ли здесь…

— Есть, — уверенно сказала я. — У меня есть все, что тебе сейчас нужно.

И, пододвинувшись поближе, обняла его шею руками. Потом поцеловала в губы. До Роальда дошло, каким образом о нем хотят позаботиться.

И он не возражал.

* * *

— М-м… — проговорил он, наконец оторвавшись от меня, — а ты вкусная…

— Фу, пошляк, — отмахнулась я, стараясь отдышаться. — Чуть не раздавил…

Я только что имела возможность оценить мышечную массу Роальда Голицына. И не переставала удивляться мужественности его облика и инфантильности рассудка — даже в постели он вел себя как ребенок, которого нужно направлять и поощрять, чтобы он делал все правильно. Кайф, конечно, своеобразный, но что-то в этом есть.

«Ему нужна женщина, которая станет для него женой и матерью сразу, — думала я, глядя, как потягивается Роальд. — Только в таком случае возможны идеальные отношения. Любой другой расклад превратит его жизнь в непрерывный и тягостный кошмар».

— С тобой интересно… это самое… заниматься любовью, — похвалил меня Роальд, напоследок неловко ткнувшись губами в шею.

— Гран мерси, — отозвалась я. — Ты тоже очень даже ничего.

— С другими как-то не так… — продолжал Голицын. — Вроде все путем, а не так…

— У тебя было много женщин? — для приличия поинтересовалась я.

Роальд пустился в нудные подсчеты, но так и не смог назвать точную цифру.

— А у тебя?

— Хватало, — коротко ответила я. — Но не женщин. Как-нибудь на досуге подсчитаю. Но, увы, досуг у меня бывает крайне редко.

— А кто был самым первым?

— О-о! — воскликнула я. — Мой первый парень чем-то походил на тебя. Такие же мускулы, такая же комплекция. Только более щуплый. Я провела с ним первую ночь, а наутро ему нужно было уходить в армию. Через неделю он погиб в Афганистане.

Я вдохновенно врала, буквально на ходу сочиняя историю покрасивее.

Не могла же я сказать Роальду, что моим первым мужчиной был физрук, с которым мы трахнулись во время выпускного вечера в тренировочном зале прямо на матах! Правда, этот секс был незабываемо прекрасен, но на словах этого ведь не передать!

* * *

Наутро Роальд заявил, что ему нужно ехать в город — позвонив по указанным Костяковым телефонам, он «забил стрелки» и теперь требовал, чтобы я отвезла его на своем автомобиле в центр.

— Мог бы и со мной посоветоваться, — пожала я плечами. — Впрочем, почему бы и не отвезти! Куда ты намерен двигаться?

— Мы договорились встретиться с Мухановым — это директор местного филиала «Эха столицы», который курирует концертную деятельность в городе. Я должен выяснить, как обстоят дела со сценой, на которой я буду петь во время мероприятия, — звук, свет, кордебалет. Заодно обсудим возможные гастроли в составе команды, которую будут сюда десантировать перед выборами.

— Думаешь, найдется местечко и для тебя? — не без иронии спросила я.

— А как же! — с гордостью отозвался Голицын. — Это вопрос почти решенный.

И мы поехали.

Здание радиостанции располагалось в центре города неподалеку от рынка. Я припарковала свой «Фольксваген» на платной стоянке возле универмага и, купив по пути газеты, направилась вместе с Роальдом к администратору «Эха столицы».

— Не хочешь полюбоваться на себя? — остановила я Голицына перед дверью и сунула ему в лицо газету со снимком на первой полосе.

Роальд смотрел на читателей с идиотской улыбкой. Фотка была аккуратно обрезана по пояс, так что рук, застегивающих ширинку, не было видно — очевидно, полный снимок приберегли «до лучших времен».

— Это дома у меня, что ли? — удивленно спросил Голицын, рассматривая свое изображение. — Н-да, ну и рожа вышла…

— Просто пить надо меньше, дорогой мой клиент, — выдала я сакраментальную фразу, распахивая перед Роальдом тяжелую дверь.

Черт! Кажется, мы с Роальдом снова вляпались. Такое впечатление, что я нахожусь во власти «дежа вю» — синдрома ложного узнавания.

Точно так же, как было в тот раз! Будто мы вошли не в здание бывшего института мелиорации, а в подъезд, где живут Иван Абрамович и Василиса Гавриловна, — здесь тоже толпился народ в ожидании Голицына.

Правда, теперь Роальд вел себя несколько увереннее. Он не корчил недовольной физиономии, а упорно продирался вслед за мной сквозь толпу, не отвечая на вопросы журналистов и не реагируя на фотовспышки.

Таинственность, которую напустил на себя Голицын, лишь разогрела всеобщий интерес. Судя по вопросам, которые выкрикивали газетчики, тыча диктофонами в лицо Роальда, они еще не были информированы о предстоящем шоу, — Костяков все рассчитал точно.

На третий этаж, где располагалась дирекция радиостанции, проникнуть ни писакам, ни телевизионщикам было невозможно — вход охранялся, и, судя по наличию большого количества людей в хаки, сегодня охрана была усилена. Нас пропустили беспрепятственно, а представители средств массовой информации остались ждать нашего возвращения, порядком заинтригованные и обозленные.