выписал чек на крупную сумму, пожертвовав деньги на нужды больницы.

И вот долгожданный день благотворительного ужина настал. Я сама не верила, что смогла собрать почти половину состоятельных горожан. Мы с Михаилом вели концертную программу, я нахваливала меценатов, блистая в серебристом платье. Ахмед Юсуфович и Юрий Михайлович лоснились от довольства, что у них такая хорошая доченька. Я улыбалась, но моё сердце было рядом с любимым муженьком.

Вечер близился к концу, мы с Михаилом уступили место скрипачу, а сами вышли на балкончик. Мужчина закурил, пристально глядя на меня, дым от сигареты спиралью уходил в небо.

— Ты красивая, — промолвил Михаил, заставив меня вздрогнуть.

— Спасибо, — мне стало неловко.

Мужчина коснулся моей руки и сказал:

— Я знаю твою историю, мне жаль Романа, но ты должна жить дальше.

— Я и живу, — мне захотелось отступить назад, но я осталась стоять на месте, заворожённо глядя на сигаретный дым.

Михаил вплотную приблизился ко мне и провёл пальцами по щеке. «Дура»! — услышала я в голове насмешливый голос муженька, оттолкнула мужчину и ушла с балкончика. Конечно, Рома бы меня не осудил в подобной ситуации, но я не могла предать то, что нас связало во время шторма. Ко мне подошёл Георгий Львович, радостно сообщил, что мы собрали рекордную сумму, но все мои мысли были только о Роме. Именно сейчас захотелось увидеть его очень сильно, до резкой боли в глазах и животе.

— Мне надо уйти, — пробормотала я, распрощалась с Георгием Львовичем и поспешила в больницу к муженьку.

Глава 23

Странное оживление около поста медсестры на этаже, где лежал Рома, привело меня в недоумение. Я осторожно приблизилась к девушкам и услышала, как одна говорит другой:

— Надо срочно позвонить родственникам!

— Не могу найти ни одного телефона…

Я увидела, как дежурный врач быстро направляется к палате моего муженька. Сердце пропустило удар… Неужели произошло самое худшее, что я могла только себе вообразить?! Я бросилась следом за врачом, но замерла перед дверным проёмом, чувствуя, как подгибаются колени.

— Где я? — голос Ромы прозвучал слабо, он едва мог ворочать языком.

Я вбежала в палату и кинулась к нему, муженёк же настороженно посмотрел на меня. Врач не дал задушить любимого в жарких объятьях, вовремя остановив.

— Зара, что происходит? — спросил Рома.

— Ты в больнице, — в моём голосе послышались истерические нотки.

— Нас спасли? — муженёк попытался подняться, но из-за слабости не смог это сделать.

Врач, наконец-то, перестал меня держать, я повыше приподняла подушку и провела пальцами по небритой щеке любимого.

— Это я нас спасла. На маяке были рыбаки, я их попросила, и они помогли нам добраться до города.

— Малышка, ты умеешь только требовать, — усмехнулся Рома. — Надо позвонить отцу и сказать, что со мной всё в порядке.

Врач сменил капельницу, а затем промолвил:

— Я вас пока оставлю, надо Георгию Львовичу отчитаться.

Я кивнула, прекрасно понимая, что лучше мне самой рассказать любимому, что тот был в коме почти два месяца. Но вместо слов из глаз потекли слёзы.

— Дура, не реви, — фыркнул Рома.

Я взяла его руку и прижала к груди, ощутив тепло, затараторила, пытаясь одним разом рассказать всё, что со мной произошло:

— Пока ты спал, я нашла твою дочку, но она не твоя дочка. Геля хорошая девочка, твоя мама её очень любит, мы с Асей дружим.

— Зара! — перебил меня муженёк. — Что ты несёшь?!

— Прости, надо было начать с самого начала, — спохватилась я, влажной салфеткой протёрла мокрое лицо, шмыгнула носом, вдохнула полной грудью воздух и медленно произнесла, понизив голос: — Мы думали, что ты умер.

Рома побледнел ещё больше, отчего его глаза ещё сильнее засверкали.

— Ты всё-таки пыталась меня убить, — потрясённо вымолвил он.

— Нет! — всплеснула я руками, обидевшись на муженька до глубины души. — Георгий Львович сказал, что во время крушения яхты ты сильно ударился, у тебя в голове начался какой-то страшный отёк, который привёл к коме. Рома, ты проспал почти два месяца…

— Зара, хватит нести чушь, — муженёк не поверил ни единому моему слову. — ТИ какого чёрта ты так вырядилась? На мои похороны собралась?

— Придурок, — обругала я муженька. — Я, можно сказать, глаз не смыкала, навещала тебя почти каждый день. Ты только посмотри, как я исхудала! Да я же все глазоньки выплакала!

— Зара, — рассмеялся Рома. — Не смеши меня, всё тело болит.

— Почему ты мне не веришь? — я снова прикоснулась к руке любимого и начала массажировать ладонь и пальцы.

— Мы шли с тобой к маяку, я всего на минуту глаза закрыл, — промолвил Рома. — А ты уже небылицы сочиняешь. Ну, как я мог проспать два месяца?

— Ты был в коме и не приходил в себя после операции, — я поднесла его руку к голове и помогла нащупать шрамы. — Чувствуешь, они уже затянулись, остался только рубец. Это могло произойти за один день?

Рома потрясённо замолчал, я же победно улыбнулась, а потом поднесла к его губам стакан с водой. Муженёк сделал несколько глотков и закрыл глаза.

— Эй, только не спи! — встревожилась я.

Рома насмешливо посмотрел на меня и спросил:

— Почему ты ещё здесь?

— Что ты имеешь в виду? — не поняла я его вопроса.

— Ты меня не бросила, хотя я фактически превратился в овощ, — обжигающий взгляд Ромы пронзил меня насквозь.

Я растерялась, сколько дней и ночей говорила спящему муженьку, как сильно его люблю, а сейчас все слова застряли в горле комом. Неожиданно мы оказались по разные стороны шторма, Рома всё ещё пребывал на острове, где мы с ним постоянно ругались. А я уже жила в новом мире, где он слишком долго отсутствовал. И только собралась ему ответить, как в палату вломились его родители. Елена обняла Рому и расплакалась, а Юрий Михайлович схватил меня и прижал к своей груди, не сводя взора со своего сыночка.

— Мама, прекрати, — попросил муженёк. — Ты меня задушишь.

— Прости, сынок, — всхлипнула Елена и поднялась с койки.

— Папа, Зара говорит, что я был в коме два месяца. Это правда?

Юрий Михайлович кивнул и горестно вымолвил:

— Мы чуть тебя не отключили от аппарата жизнедеятельности. Сынок, мы же думали…

— Что?! — Рома приподнял голову, на большее не хватило сил.

— Зара нам не дала это сделать, — Елена подошла ко мне и обняла за плечи.

— Мама, ты же её ненавидела, — удивился Рома.

— Ой, сынок, это всё в прошлом, — и Елена поцеловала меня в щёку.

Мы не успели вдоволь наговориться, пришёл Георгий Львович и всех вытолкал из палаты, с важным видом сообщив, что пациенту