— А второй раз?

— В следующий раз, год назад, он не стал ничего объяснять. Помню, девочка была подавлена происходящим. Она была бледной, испуганной. Дробыш привез ее рано утром. И забрал вечером того же дня. Ну, когда все сделали. Я сам проследил, чтобы все было… Ну, чтобы все было, как надо.

— Инна что-то рассказывала о своей беременности?

— Ни слова. Она была бледная, совсем прозрачная. От еды отказывалась. Ей сделали укол, она почувствовала себя лучше. Поймите, нельзя было оставлять эту беременность. Женщина, мать, которая сама еще ребенок — это нонсенс. И все было по закону. В таких случаях, ну, когда беременеет девочка, не достигшая совершеннолетия, требуется разрешение родителей, чтобы сделать аборт. А Дробыш отец Инны, самый близкий родственник.

— Вы имели право обратиться в органы опеки и попечительства. Завели бы дело, которое имело шансы дойти до суда. И Дробыша лишили бы родительских прав.

Разволновавшись, Басов порывисто поднялся из-за письменного стола. Он расслабил узел галстука, будто ему стало трудно дышать.

— К чему вы все это говорите? Слушайте, вы же сами знаете, что ваши рассуждения — это чистая теория. В жизни все по-другому. Эти несчастные органы опеки и попечительства Дробыш просто купит. За ту мелочь, что таскает в своем бумажнике. И родительских прав его никто не лишит. А меня, если бы я только обратился в полицию или еще куда… Меня бы Дробыш просто по стенке размазал.

— Жизнь покажет, кто кого, — сказал Девяткин.

Он сказал, что заберет с собой медицинскую карту Инны, заполнил бумаги и попросил пригласить двух понятых, чтобы они подписали протокол изъятия.

* * *

Утром Дима Радченко был первым человеком, кто вошел в кабинет хозяина юридической конторы. Присев к приставному столику, Радченко открыл рот и изложил все случившееся вчерашним вечером. Полозов побледнел и отодвинул чашку с кофе. Минуту он сидел молча, будто ждал, что собеседник рассмеется и объявит, что его рассказ всего лишь шутка. Глупая, неуместная, но все-таки шутка. Но Радченко молчал. Тогда Полозов поднял трубку и попросил секретаря созвониться с клиентом и перенести переговоры на завтра. Закончив с этим, сказал:

— Дима, я относился к тебе, как к сыну. Но ты подставил меня самым чудовищным диким способом. Впрочем, сейчас разговор не обо мне… После того, что случилось, ты уже не можешь оставаться адвокатом. Придется уйти из профессии, потому что ты непригоден для этой работы. Да, профессиональная непригодность… Это про тебя. Понимаешь ли, есть адвокатская этика…

Полозов поднялся из-за стола, потому что во время трудных разговоров предпочитал оставаться на ногах. Он сказал, что есть неписаные законы, есть кодекс юриста, есть ответственность перед клиентом, о которой Радченко знает не хуже его. Адвокат не должен вмешиваться в дела клиента. Он не должен спрашивать клиента, виновен он или не виновен.

Полозов сказал, что из этой ситуации есть только один выход. Он обязан написать представление в Московскую коллегию адвокатов. Должен сообщить о случившемся коллегам. Пусть решают вопрос с Радченко. Но уже сейчас можно сказать, каким будет это решение. Радченко лишится адвокатской лицензии. Навсегда. Ему не на кого обижаться, некого винить кроме себя самого.

Радченко совершил проступок, которому нет оправдания и прощения. Все жизненные победы, все достижения, все выигранные в суде дела, честолюбивые надежды, карьера — теперь оказались на свалке. Радченко занял достойное место среди неудачников, среди людей, ни за грош погубивших себя, свою жизнь, будущее. А семья, жена, ребенок… Наверняка о них просто не было времени подумать. И о Полозове, сделавшем для молодого юриста столько добра…

После того, что случилось, он может посоветовать своему бывшему подчиненному поскорее собрать вещи и освободить стол. А затем освободить дорогущую дачу, которую он снимает на все лето, распродать коллекцию мотоциклов, поменять дорогую квартиру на дешевую. И начинать поиски работы.

В принципе, Радченко, человек физически здоровый, он может заняться чем угодно. Можно пойти в дворники. Говорят, им прибавили зарплату. Пока есть две крепких руки, себе на пропитание он заработает. Разумеется, красавица жена не станет делить судьбу с неудачником. С этой потерей придется смириться. Друзья тоже останутся в прошлой жизни. У Радченко появятся новые друзья, собутыльники, дешевые женщины, низменные страсти. Жизнь войдет в колею и покатится вниз под горку.

Полозов тяжело рухнул в кресло. Он замер и минуту сидел с закрытыми глазами. Радченко молча смотрел в окно, ожидая решения своей судьбы. Полозов человек влиятельный, со связями. Ему по силам поднять человека, а потом столкнуть с высоты вниз. На ту свалку, которую он помянул в разговоре.

Полозов ожил, зашевелился:

— Кто знает об этой истории кроме меня?

— Только девчонка и я. Вчера после езды на мотоцикле она была в полуобморочном состоянии. Она запомнила только мое имя. Я привез ее в Москву на попутных машинах. Последний раз мы сели в такси на городской окраине. И вышли из машины за два квартала до места.

— Девочка запомнила твою внешность.

— Это ничего не значит, — сказал Радченко.

— В ресторане тебя видели люди Дробыша.

— Фотографии у них нет. В Москве сто тысяч мужчин подходят под мое описание.

— А мотоцикл?

— На нем не было номеров. Эта ниточка никуда не приведет.

— Инна ночевала в квартире на Волгоградском проспекте, — хмыкнул Полозов. — Эта квартира принадлежит моей фирме. Как ты знаешь, там проходят конфиденциальные переговоры. Девочка запомнила адрес.

— Но никому ничего не скажет.

— А учитель?

— Учитель погиб. Вчера вечером из ресторана «Бриз» в местную больницу привезли человека с множественными травмами головы. Точнее, Наумов скончался в машине «скорой помощи».

* * *

Полозов вызвал Радченко через два часа. Шеф был мрачен и деловит.

— Я кое-что прояснил за это время, — Полозов неторопливо набил трубку табаком. — Есть информация, что господин Дробыш сейчас пребывает в скверном настроении. Сотрудники его службы безопасности ищут человека, сходного с тобой по описанию. И, разумеется, девочку. В поисках будут задействована не только личная гвардия Дробыша. Но и полицейские, уголовники и вообще все граждане, способные принести какую-то пользу. Покойный учитель умел прятаться. Он подготовился к этой операции, просчитал все ходы. Его хватило на неделю. Тебя найдут быстрее.

— Нет ведь никаких данных…

— Я не знаю, как станут действовать люди Дробыша. Я бы начал с любителей езды на двух колесах. В Москве не так много людей на «харлеях». А байкеры — это одна шайка. Все друг друга знают.

— Но у меня есть идеи… Можно уехать хоть сейчас.

— Не фантазируй. Не в моих правилах заниматься благотворительностью в ущерб собственным интересам. Но я нарушу правила. Тебя и эту девочку надо спрятать, чтобы выиграть время. А время нужно для того, чтобы решить: что делать дальше. Я стану участвовать в этой авантюре только в том случае, если ты согласишься слушать меня так, как в армии рядовой слушает генерала. Если это условие тебе не нравится, можешь встать и закрыть за собой дверь.