История Великой Отечественной войны удивляет «совпадениями». Она началась в День празднования Всех Святых, в земле Российской просиявших. Гитлер будто бросил вызов им — покровителям нашего народа. Он считал себя сверхчеловеком, равным богам. И это в итоге стало причиной его погибели. 6 декабря, в день памяти кончины Александра Невского, началось контрнаступление под Москвой. 12 сентября 1942 года, в день перенесения мощей Александра Невского, Жуков и Василевский предложили Сталину план окружения фашистов под Сталинградом. 12 июля 1943 года, в день первоверховных апостолов Петра и Павла, произошло величайшее в истории танковое сражение под Прохоровкой. Но самое удивительное совпадение — победное, осенившее особой радостью светлый праздник Пасхи Христовой. В Страстной понедельник 30 апреля покончил жизнь самоубийством враг Христовой веры, оккультный неоязычник Гитлер. В Страстной вторник немецкое командование заговорило о капитуляции. В Страстную среду 2 мая прекратили сопротивление и сдались в плен остатки берлинского гарнизона. В Страстную пятницу 4 мая были обнаружены обугленные тела Гитлера и Евы Браун. И вот, наконец, 6 мая, в День святого Георгия Победоносца, — Пасха! Христос воскрес из мёртвых и явился вместе с победоносным всадником на белом коне. В тот день гитлеровцы сложили оружие по всей Германии.

В Таллине в Светлое Христово Воскресение впервые после трёх с половиной лет прошло праздничное богослужение в соборе Александра Невского, и готовил храм к этому великому событию шестнадцатилетний иподиакон Алексей Ридигер. Незабываемый день! Радость Победы и радость Пасхи слились воедино, наполняя душу великим счастьем.

А в Пятидесятницу, на пятидесятый день после Пасхи, в праздник Святой Троицы, 24 июня 1945 года в Москве состоялся Парад Победы на Красной площади. Ещё одно «совпадение»!

После Победы ещё несколько лет продолжалась сталинская «оттепель» в отношении Церкви, возрождались храмы и монастыри. В 1945 году отец Михаил Ридигер побывал в Троице-Сергиевой лавре, стал свидетелем водружения крестов на купола Успенского и Троицкого соборов. Вернувшись в Эстонию, с горящими глазами рассказывал жене и сыну об увиденном, о том, как преобразилась Москва, в небе которой снова там и сям засверкали золочёные православные кресты над церковными куполами.

В июле старший друг Алексея Вячеслав Якобс венчался, взяв в жёны русскую жительницу Эстонии Татьяну Соловьёву, а вскоре владыка Павел, который с апреля уже являлся архиепископом Таллинским и Эстонским, рукоположил Вячеслава во диакона в храме Рождества Богородицы. Алёша твёрдо знал — пройдёт ещё немного, и он тоже станет священником.

— Такого, чтобы я «вдруг» решил служить только Богу, — нет, столь драматичного переломного момента я не испытал. Наверное, в первую очередь потому, что семья наша была глубоко религиозная. Русским в Эстонии жилось нелегко, нас иначе как «вене тибла» — «русское меньшинство» в самом презрительном значении этого перевода — не называли. Сегодня, к сожалению, наблюдается то же самое. Только термин изменен: «мигранты», «оккупанты» — тактам теперь «величают» соотечественников... Поэтому вся наша духовная жизнь — культурная, интеллектуальная — проходила в приходе. И у меня никогда не было сомнения или какого-то тяжкого размышления о том, по какому пути я пойду. Особую роль, конечно же, сыграли мои духовные наставники.

Он ждал, что, когда придёт его время, рукополагать будет ставший таким родным владыка Павел, но этим мечтам не дано было осуществиться — 1 февраля 1946 года архиепископ Таллинский и Эстонский Павел скончался.

— В моей жизни отец Павел оставил неизгладимый благодатный след. Несомненно, это был прирождённый пастырь, который обладал драгоценным даром проповедника и миссионера. С трепетной любовью он относился к детям, неизменно большую часть своего времени посвящал молодёжи. Будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд, — возвестил Господь наш Иисус Христос в Нагорной проповеди (Лк. 6, 36). Отец Павел воспринял её во всей глубине. Деятельным состраданием была исполнена вся его жизнь. В годы войны владыка Павел боролся против отделения от Московской Патриархии. В июне 1942 года в своём обращении к настоятелям русских приходов в Таллине он говорил: «Я не порывал и ни при каких обстоятельствах не намерен порывать единения с Матерью-Церковью... Никто из нас не имеет права даже ставить такой вопрос... Церковь-Мученица перед всем миром засвидетельствовала свою преданность Христу, а мы здесь решаем вопрос, согласиться ли нам быть её членами! По справедливости мы должны поставить другой вопрос: достойны ли мы быть членами этой Церкви?» Он был настоящим соратником экзарха Сергия (Воскресенского), постоянно сотрудничал с ним. Они оба без устали ездили по всем приходам своих епархий, предупреждая о вреде раскола. Сергия убили гитлеровцы в 1944 году. Павел, страдавший сердечной недостаточностью, умер в 1946-м. Последней волей владыки Павла стал призыв ко всем приверженцам Православной Церкви в Эстонии делиться с особо нуждающимися, разорёнными войной приходами церковной утварью, иконами, облачением, богослужебными книгами. На протяжении всей жизни я сохраняю в своём сердце светлый образ покойного владыки. Он оказал большое влияние на моё духовное формирование и решение посвятить всю свою жизнь служению Церкви Христовой, — говорил Святейший, на закате дней своих вспоминая незабвенного архиерея.

После освобождения Эстонии от гитлеровцев епархия утратила многих пастырей — двадцать два священника ушли вместе с немцами... После 1945 года ещё двадцать были арестованы и отправлены в лагеря, и большинство из них оттуда не вернулось. На их место суждено будет прийти Алексею Ридигеру.

Учась в десятом классе, он продолжал служить в Александро-Невском соборе алтарником и ризничим, то есть прислуживал в алтаре и отвечал за хранение в ризнице священнических облачений и утвари. В храмах Симеоновском и Рождества Богородицы исполнял обязанности псаломщика — читал из богослужебных книг и пел на клиросе.

В 1946 году окончилась школьная пора, Алексей получил аттестат. Не «золотой», но и без «троек». Одинаково хорошо знал русский и эстонский, чуть похуже немецкий. В том же году в Ленинграде вновь открылись и Духовная академия, и семинария. Узнав эту новость, Алексей Михайлович отправился в город на Неве, в здание на набережной Обводного канала, где вновь, впервые после 1918 года, открыла свои двери духовная семинария.

— Зрелище было, конечно, далёкое от идеалистической картины и даже скорее печальное, нежели радостное: повсюду следы недавней войны, страшной блокады — разбитые окна, закопчённые чёрные потолки, монастырский сад перепахан снарядами... Здание семинарии частично разрушено от прямого попадания авиабомбы... Но в академическом храме во имя апостола и евангелиста Иоанна