Он повернулся к няне. Она единственная имела любезность не смотреть на него.

– Может кто-нибудь вразумительно объяснить, что тут стряслось? Няня?

Няня заломила руки:

– Ох, милорд! За всю жизнь так не пугалась! Мне показалось, я слышу шум, вот я и встала, чтобы взглянуть на дорогих крошек. Что-то белое было в холле. Я закричала. Оно поплыло по воздуху и исчезло где-то вот тут. – Она указала на стену, на которой висели полки. – Я слышала, как гремели и клацали его цепи, да, слышала!

– Ясно.

Так как тетя Беа держала кошку на руках, Эмма смогла отпустить Принни. Собака принялась обнюхивать пол в том углу, куда, по словам няни, скрылось привидение.

– Значит, привидение исчезло там, где сейчас Принц?

– Принц, милорд? – Няня выглядела растерянной. – Вон там, – указал Чарлз. – Где сейчас Принни – собака мисс Петерсон.

– Собака мисс Петерсон? Ох, прошу прощения, милорд. – Няня убежала в свою спальню и вернулась с очками на носу. – Вот теперь вижу. Да, кажется, именно в том месте, где сейчас наша собачка.

Чарлз пристально посмотрел на старушку:

– Няня, а почему ты закричала, когда я вошел?

– Я подумала, привидение вернулось, милорд. – Она вгляделась в Чарлза. – У вас такой вид… Чудной какой наряд! Это маскарадный костюм? Вы были на маскараде в виде одного из этих римлян?

– Нет, няня. – Он искоса взглянул на мисс Петерсон. Она изучала пол под ногами – очень красивыми ногами, отметил он, – и издавала странные звуки, словно задыхалась. Она-то не забыла надеть очки. – А вы видели привидение, мисс Петерсон?

– Нет. – Она отчаянно пыталась не рассмеяться. – Когда я вышла из своей комнаты, его уже не было.

Она обхватила себя за талию и согнулась пополам, давясь от хохота.

– Счастлив, что вам весело, мисс Петерсон.

Эмма взмахнула рукой, явно не в состоянии сказать ни слова. По ее щекам бежали слезы.

– У тебя такой смешной вид, Чарлз, – заметила тетка, – хотя, конечно, веселье мисс Петерсон мне кажется преувеличенным.

– Простите, леди Б-Беатрис, – сказала Эмма и снова расхохоталась. Изабелл и Клер тоже хихикали.

Наверное, привидение было плодом няниного воображения. Тем не менее в отличие от мисс Петерсон и девочек няне было не до смеха. Она пыталась улыбнуться, но дрожащие губы ей не повиновались. Взгляд оставался тревожным.

– Дамы, если вы полагаете, что сможете провести остаток ночи здесь, завтра мы устроим вам спальни внизу, – предложил Чарлз. – Согласны?

Мисс Петерсон наконец успокоилась.

– Конечно, милорд. Не волнуйтесь за нас.

– Тетя, у нас остались свободные комнаты внизу?

– Почти все занято – завтра прибывают гости. Но мы что-нибудь найдем.

– Отлично, Тогда позвольте пожелать вам спокойной ночи, леди.

Чарлз подхватил порванную простыню и поднял руку, пропуская тетю Беа с Королевой Бесс вперед на лестницу. Не успел он дойти до первой площадки, как услышал нянин голос:

– Простите, мисс Петерсон, но у его светлости и вправду красивые ноги.

Эмма повесила в шкаф последнее платье, бальное. Она сделала глупость, прихватив его с собой в Найтсдейл, однако…

Ей не следовало покупать эту ткань. Но не смогла устоять. Просто сошла с ума, увидев этот голубой атлас в магазине мистера Эшфорда. Ей непременно захотелось купить отрез. Даже Мэг понравился цвет. Напоминает послеполуденное небо ранней осенью, сказала сестра. Это было… когда же? Четыре года назад.

Эмма погладила шелковистую ткань, провела пальцем по узкому лифу завышенной линии талии и прямой юбке. Допустим, покупку ткани еще как-то можно оправдать. Но отдать отрез миссис Крофт, деревенской портнихе, чтобы сшить такое платье, было чистым безумием. О чем она думала? О чем думала миссис Крофт? Платье вышло слишком откровенным для дочери викария, тем более не очень юной. Ткань едва прикрывала грудь и облегала тело. Эмма была шокирована, когда впервые примерила его.

Шокирована, но и очарована. Женщина, глядевшая на нее из зеркала, казалась незнакомкой. Опытной, соблазнительной, восхитительной незнакомкой.

Эмма спрятала платье подальше в шкаф, чтобы никогда его не надеть. Возможно, любоваться им время от времени, мечтать о нем, но надеть? Никогда.

Она бросила на платье последний взгляд и захлопнула дверцу шкафа. Она наденет его на бал. Печально, что оно несколько вышло из моды. Несомненно, по сравнению с нарядами лондонских щеголих оно будет смотреться совсем заурядно. Тут уж ничего не поделаешь.

И не стоит обманывать себя. Та женщина в зеркале не вернется. Прошло четыре года. Эмма не просто просидела в дальнем углу, она покрылась пылью. К тому же кто знает – может, она приукрашивает, вспоминая свое отражение в зеркале. Самонадеянно и глупо думать, что она может быть красивой. Та, в зеркале, была из тех, что должны нравиться Чарлзу. Такую не смутить поцелуем, когда мужской язык… Эмма покраснела и вздохнула. Эта женщина знает о поцелуях все.

Но она-то решительно не из таких.

Эмма уселась на подоконник, и утреннее солнце стало пригревать ей спину. Ее новая комната вряд ли была больше, чем прежняя, рядом с детской, но обставлена не в пример богаче. Изголовье кровати не буковое, а красного дерева. Гардероб, столик для умывания и бюро даже лучше, чем ее собственные в доме отца. А ведь это одна из самых маленьких спален, предназначенных для припозднившихся гостей или таких, как Эмма. Няне и девочкам досталась комната побольше, наискосок через холл.

Эмма закрыла глаза, наслаждаясь теплом, ласкающим ее шею. Из-за дурацкого происшествия с привидением она почти не спала прошлой ночью. Почему она сразу не сообразила, что няня просто забыла надеть очки? Как глупо с ее стороны! Но ведь старушка решила, что в комнату пробрался чужой, а безопасность девочек прежде всего. Вот она и сделала что могла – отправила Клер к Чарлзу.

Эмма улыбнулась, вспомнив его ночной наряд. Он выглядел так смешно. Смешно и невероятно привлекательно. Няня и леди Беатрис не ошибались: у Чарлза действительно красивые ноги. Восхитительные. Правда, ей никогда еще не приходилось видеть голых мужских ног.

К тому же самое интересное было закрыто. Руки, шея, плечи, грудь. Он был как статуя греческого бога, только живая. Теплая. Из плоти и крови.

Солнце вдруг сделалось нестерпимо жарким. Эмма пересела на стул в другом конце спальни.

Что с ней творится? Неужели заболела? Всю ночь ей грезился Чарлз. Разумеется, она мечтала о нем и раньше. Теперь добавились новые подробности. Много подробностей, но хотелось еще больше! Она не могла разобраться в своих ощущениях. Эмма покраснела. Это же непристойно – ей хотелось коснуться его. И чтобы он трогал ее. Почувствовать его руки на талии. Провести рукой по мускулистой груди, пригладить пушистые волоски. Интересно, они мягкие или жесткие? А его кожа – чудесная, восхитительная– какой она была бы под ее пальцами?