Нужно будет сделать все с первого удара. Если попасть в правильную точку, то достаточно нескольких минут, и ее не вернет к жизни даже регенератор. Все, что останется Андросу — мертвое тело.

Она скосила взгляд вниз. Зеркальный кинжал отразил всклокоченную женщину с заплаканным лицом. Стало противно при мысли в каком виде ее найдут служанки. Обнаженную, с вспухшими на ягодицах рубцами от плети. Смешно в такой момент думать о подобных вещах, но Нааме вдруг стало важно, какой она останется в смерти. Захотелось, чтобы Андрос увидел ее мертвой, но не сломленной, не покоренной.

Удерживая в ладонях осколок, она вернулась в комнату. Подошла к шкафу, вывалила из него платья. Выбрала белоснежное, обтягивающее в талии, с широкими юбками, волнами расходящимися от бедер. Красное на белом — это будет красиво.

Наама влезла в платье, морщась, когда ткань касалась отметин от плети. Причесалась, распустив волосы по плечам, прошлась пуховкой по лицу, скрывая следы слез. Даже коснулась пробкой от духов шеи и запястий.

Коснулась и сама усмехнулась собственной наивности. Кто почувствует аромат духов за запахом крови?

Время вышло. Демоница снова подняла осколок. Помедлила, набираясь решимости, и ударила.

Сквозь мгновенно затопившую сознание боль, она услышала, скрип двери и испуганный крик. А потом все заволокла тьма.

* * *

Первым, что Наама почувствовала, была боль. Она грызла и терзала горло, словно вампир, вознамерившийся полакомиться кровью. Во рту застыл мерзкий железистый привкус и каждый вдох рождал новый всплеск боли, волной расходившийся по телу.

Где она? Что случилось? Это очередное издевательство ди Небироса?

Память проснулась мгновением позже и развернула перед демоницей ответы на вопросы, заставив чуть ли не разрыдаться.

Она не умерла. Выжила, не смогла сбежать от своего мучителя. Значит, все это было напрасным.

Наама вспомнила скрип двери, крик и прокляла свою страсть к дешевым эффектам. Захотелось уйти красиво? Теперь придется остаться.

Она не выдержала и застонала от бессилия и разочарования.

— Больно? — послышался низкий и хриплый, словно сорванный мужской голос над головой. А затем в губы ткнулось нечто горячее и липкое. — Пей, Наама. Бери сколько нужно.

Она сама не поняла почему раскрыла губы, чтобы глотнуть обжигающе-горячей солоноватой жидкости. Должно быть, что-то в глубине ее души не желало смиряться с решением просто уйти. Инстинкт требовал выжить любой ценой. И кровь другого демона здесь становилась лучшим из возможных лекарств.

Наама пила ее, обжигаясь, торопливо и жадно. Успела сделать не меньше полудюжины глотков до того, как рана на запястье затянулась, и это помогло. Боль отступила, дышать стало легче. Демоница открыла глаза и увидела над собой Андроса. Тело мгновенно ожег страх, словно удар плетью. Она дернулась в стремлении уйти, уползти. Все равно куда, лишь бы подальше от него. Но огромная потеря крови не прошла бесследно. От слабости Наама смогла лишь слегка отодвинуться, после чего сознание покинуло ее измученное ослабевшее тело.

Она уже не видела, как в ответ на это движение мужчина дернулся, словно от удара и как исказилось его лицо в гримасе муки. Не слышала, как он повторял хриплым срывающимся шепотом: «Прости!» и клялся, что дальше все будет иначе.

Не видела она и как пришедший вколоть ей очередную дозу регенератора доктор неодобрительно качал головой, рассматривая испачканные в крови губы пациентки.

— Вы опять сделали это, сэр! Я же предупреждал: передача силы в таком количестве может навредить. Вам, в первую очередь.

— Не важно. Главное, чтобы ей это помогло.

Он погладил разметавшиеся по подушке волосы. Неуклюже, словно бить и дергать для него было привычнее.

— Я уже говорил, что девушка поправится. Кризис давно миновал.

— Почему так долго? — спросил мужчина, не отрывая взгляда от лица больной. — Пятый день. Она же демон.

Доктор вздохнул и развел руками.

— Ее демоническая сущность была отсечена. Это очень сильно ослабляет. Кроме того, удар повредил нервный центр, отвечающий за регенерацию. Смерть от подобного повреждения — дело одной-двух минут. Нам невероятно повезло, что я вошел в комнату вашей рабыни…

— Моей женщины! — резко перебил его демон.

— Вашей… Хммм… женщины как раз в этот момент. Даже через десять секунд было бы поздно.

— Поздно… — эхом откликнулся Андрос. И медленно провел пальцем вдоль щеки спящей демоницы.

Доктор деликатно откашлялся.

— Идите спать, сэр. Пять дней без сна измотают кого угодно, даже ваши силы не безграничны. Дежурить у кровати нет никакого смысла.

— Но если она очнется… — начал демон. А потом поник, словно вспомнил что-то.

— Если она очнется, я немедленно оповещу вас об этом. Отдохните, сэр.

— Ладно, — все так же не отрывая взгляда от спящей, Андрос поднялся с кровати. Пропустил прядь волос между пальцами. — Прости меня, На-а-ама, — тихо произнес он. — Я сделал ошибку. Когда ты проснешься, все будет иначе, обещаю.

Перед тем, как покинуть комнату, он склонился над спящей, чтобы коснуться губами ее измазанных в крови губ.

* * *

Она восстанавливалась тяжело и долго, словно простой человек. Андрос приходил ежедневно. При виде своего мучителя Наама вздрагивала, еле удерживаясь, чтобы не отпрянуть. Разум говорил — бесполезно. А тело, помнившее экзекуцию и последующее смешанное с болью и похотью унижение, требовало бежать, скрыться.

Демон никак не комментировал ее порывы. Только кривился всякий раз, словно пережидая приступ острой боли. Садился на край кровати, пытался разговорить ее. Наама отвечала неуверенно и тихо, не находя сил для дерзостей. Она все же смогла убить себя в каком-то смысле. Уничтожила что-то важное, дававшее силы жить и бороться.

А может это сделал обезумевший от ярости Андрос раньше.

Демон больше не пытался давить и приказывать. Стал непривычно заботливым, ласковым, а в напряженном взгляде Нааме чудился немой вопрос. Но она не верила ему ни на миг. Напрягалась и замирала, когда он прикасался даже с самыми невинными намерениями. И все ждала, что заботливый мужчина превратится в обезумевшее от ярости и похоти чудовище.

Он пытался просить прощения. Впервые, когда она повторно очнулась, чувствуя себя гораздо более живой и ужасно голодной. Напоил бульоном, а потом склонился над ней и заговорил, с трудом подбирая слова. Про то, что она не должна была пытаться его отравить. И что сожалеет о своей несдержанности.

Несдержанности?! Раньше Наама расхохоталась бы, услышав это слово. Сейчас вжималась в дальний угол кровати и молчала.

— Ты слышишь меня?! — взорвался он, не дождавшись никакой реакции.

Она съежилась и часто закивала, благодаря Богиню за невозможность говорить. Самоубийственный удар что-то повредил в гортани. Доктор обещал, что связки восстановятся, но требовалось время.