Ева собиралась ложиться спать, когда дверь в её комнату распахнулась. От громкого удара деревянного полотна о косяк Ева дёрнулась, вспоминая недавний ночной инцидент. С тех пор девушку не раз будило чужое назойливое внимание, но показывать это Ева не спешила — боялась. Ворочалась, делая вид, что просыпается, и открывала глаза, почувствовав: комната опустела. Кто знает, возможно, это была игра воображения и свихнувшийся демон не приходил по ночам, чтобы наблюдать за ней спящей?

Но сейчас на пороге спальни на самом деле стоял Велар. И его вид внушал панику.

— Ты… хотела получить… ответы, — демон усмехнулся жёстко и незнакомо. Пошатываясь, вошёл в комнату, оставив дверь открытой и едва болтающейся на петлях. Тяжело опустился в кресло, пытаясь нащупать деревянные подлокотники, которые полностью уничтожил в свой последний визит. Не найдя опоры, с обречённым видом переплёл пальцы и рявкнул:

— Сядь.

Вздрогнув, Ева подчинилась. С неприятным удивлением она отметила, что не знает, куда деть руки. Положить на колени? Скрестить на груди? Сидеть перед демоном на кровати в ночной рубашке было неловко. Девушка чувствовала себя мучительно уязвимой. Если бы можно было одеться…

Велар молчал, жадно втягивая ноздрями воздух. Красные глаза казались стеклянными, лицо в тусклом блеске свечи — серым, болезненным. С лёгкой паникой Ева заметила, что демона трясёт. Непрерывно. Словно при лихорадке.

— Я не забрал твою душу, — заговорил Велар после продолжительного, действующего на нервы молчания. — По крайней мере, не всю.

Девушка в волнении подалась вперёд:

— Не всю?

— Что ты знаешь о демонах? О вечном голоде, который не прекращается ни на миг?

Мужчина тяжело и шумно дышал. Вжавшись в кресло, Велар обхватил себя руками, словно пытаясь унять дрожь. На собеседницу он не смотрел.

— Отодвинься. Твой запах… Я думал, что смогу себя контролировать, но после установления связи стало тяжелее.

— Какой связи? — Ева ничего не понимала, но, видя состояние демона, благоразумно отсела дальше. — Зачем я здесь? В качестве кого?

— Замолчи! Просто сиди и слушай. У нас мало времени. Я едва сдерживаюсь. Не хочу сорваться раньше, чем ты всё узнаешь и сможешь понять, почему я так поступил, почему… сделаю с тобой… это. Хочу… хочу, чтобы у тебя был… выбор.

«Связь? Выбор? Мало времени? Едва сдерживаюсь? Сделаю с тобой это? Что „это“?»

Девушка почувствовала, как нервно затряслись пальцы, и с трудом подавила зарождающуюся истерику.

«Сделаю с тобой это? О чём он говорит, чёрт возьми?! Это же не… Нет! Нет! Он не мог иметь в виду… Конечно же, нет».

После небольшой паузы Вел продолжил:

— У демонов нет души, и поэтому мы постоянно испытываем голод — жуткий, сводящий с ума, занимающий все мысли. Ничто не может его утолить, кроме…

«Кроме?» — Ева снова неосознанно наклонилась ближе.

— Да ради всесильной Тьмы, вернитесь на место! Я же просил вас отодвинуться! — Велар скрипнул зубами, продолжая буравить злым взглядом дверь. — Кроме души единственного человека, который должен стать парой демона.

«Парой? Что значит „парой“?»

Еве стало холодно. Ночная рубашка начала раздражать, казалась слишком короткой, тонкой, липнущей к телу.

— Это один из сильнейших наших инстинктов: найти пару, присвоить половину её души, утолить голод.

Смутное понимание, ещё не оформившееся в связную мысль, забрезжило на периферии сознания, но Ева запретила себе об этом думать. Просто отказывалась верить в то, что Велар… Нет. Нет! Должно быть другое объяснение. Сейчас, через минуту, секунду демон скажет то, что расставит всё по своим местам. Обязательно. Непременно. И тогда этот липкий, сдавивший тисками ужас исчезнет — она снова сможет нормально дышать.

Впервые за время разговора Велар повернулся и в упор посмотрел на пленницу. Алые глаза казались воспалёнными, горели нездоровым блеском. На белках отчётливо проступили сосуды. Вертикальные зрачки вытянулись больше, превратившись в едва заметные щели.

— Когда демон находит своего человека, — сказал он, и Ева вздрогнула, — то стремится заполучить его любой ценой. Ваши церковники и не подозревают, сколько союзов было заключено между демонами и людьми. Брачных союзов.

Глаза девушки распахнулись. Из груди вырвалось что-то среднее между всхлипом и сдавленным рыданием. Всё это время Ева запрещала себе анализировать слова Велара, сопоставлять их с собственными наблюдениями, от которых упрямо отмахивалась. Но продолжать прятать голову в песок стало невозможно. То, о чём говорил сейчас её спаситель, было настолько гадко, нежеланно, что хотелось заткнуть демону рот. Закрыть уши себе. Не слышать ни слова.

Наблюдая за реакцией девушки, Велар усмехнулся. Хищно и горько.

— Вы так настойчиво спрашивали меня о своей роли: о том, зачем я привёл вас сюда, в свой дом, почему не убил?

Ева замотала головой, мысленно умоляя демона замолчать. Она не верила. До последнего отказывалась верить.

— В тот момент, когда вы добровольно разделили со мной душу, установилась связь: по законам Пустоши вы стали моей супругой. Теперь у нас одна душа на двоих. Мой голод почти утолён. Почти. Связь нестабильна без физической близости.

Демон многозначительно замолчал. Ева продолжала потрясённо качать головой, напоминая себе ту игрушечную собачку, которая стояла у отца на приборной панели и кивала в такт движению их серебристого Dacia Logan.

— Что?! — закричала Ева, выйдя из транса. — Уговор был другим! Другим! Ты меня обманул!

Так не бывает: сбежать из одного плена, чтобы оказаться в другом. Снова стать чужой постельной игрушкой, бесправной и беззащитной. Невыносимо. Как тогда, на полу подвала, Ева остро почувствовала себя грязной, использованной, словно её опять изнасиловали. Каждый взгляд демона будто оставлял на теле несмываемое пятно. Но сильнее отвращения была обида. Тошнотворный привкус предательства. Восемь месяцев они были вместе как брат и сестра, как отец и дочь. Велар был единственным мужчиной, которого она не боялась, кому безгранично верила, чьи прикосновения не несли угрозы. И теперь Еву не покидало ощущение, будто ей воткнули нож в спину, и сделал это не кто-нибудь, а близкий, казавшийся самым надёжным друг. Наивная идиотка! Ты думала: он другой, не такой, как все эти похотливые скоты, потому что не человек — демон? Дура! Какая же ты дура! Сочувствие, внимание — игра, ложь! Для него ты кусок мяса, тело для удовольствия. Неужели под маской заботы всё это время скрывалась похоть? Неужели, когда демон к ней прикасался, исцеляя раны или желая ободрить, то представлял её в своей койке? Получается, никому нельзя верить?

— Помните условия контракта? Мои услуги в обмен на вашу душу. Разве я говорил, что после всего этого вы умрёте?

— Но ты и не сказал всей правды!