Что ж, в наши дни, если напишете в строке поиска Google (или в поисковике Microsoft Bing, как предпочел бы сам Балмер) «Балмер, худшие технологические прогнозы», вы увидите, что эти слова бережно хранятся в зале предсказательного позора, вместе с классикой жанра вроде мнения президента Digital Equipment Corporation, который в 1977 году объявил, что «нет никакой причины, по которой хоть кто-нибудь захочет, чтобы у него дома был компьютер». И прогноз Балмера поместили в зал позора вполне уместно — потому что он оказался на удивление ошибочным. Как отметил в 2013 году автор рейтинга «Десять худших предсказаний в области технологии»,

Это очень даже весомо. А в 2013 году, когда Балмер объявил, что покидает Microsoft, другой журналист отметил:

Но давайте рассмотрим прогноз Балмера более внимательно. Ключевое в нем — выражение «весомое место на рынке». Что именно входит в понятие «весомое место»? Балмер не уточнил. О каком рынке он говорил? О Северной Америке? Обо всем мире? И о рынке чего именно? Смартфонов или мобильных телефонов вообще?

Эти неотвеченные вопросы в сумме дают большую проблему. При определении, что в прогнозировании работает, а что нет, первый шаг — оценка самих прогнозов, а чтобы это сделать, мы должны исключить предположения относительно их значения — нам надо знать точно. Не может быть сомнений, точен прогноз или нет, а прогноз Балмера звучит неточно. Он и внешне выглядит неправильным, и ощущается таким же. Есть и серьезные объективные доводы в пользу его ложности. Но можно ли сказать, что он неверен, без обоснованного сомнения?

Не могу винить читателя, который думает сейчас, что все это слишком похоже на юридическую уловку и напоминает печально знаменитое высказывание Билла Клинтона: «Все зависит от того, какой смысл вкладывать в слово „есть“»[42]. В конце концов, предсказание Балмера воспринимается довольно легко, даже если буквальное его прочтение дает обратный эффект. Но давайте посмотрим на полный текст прогноза в том виде, в котором он прозвучал в интервью 2007 года газете USA Today:

Многое сразу становится яснее. Во-первых, Балмер явно говорил о рынке мобильных телефонов вообще, поэтому его высказывание не следует воспринимать как прогноз, касающийся американского рынка сотовых или мирового рынка смартфонов. Используя информацию консалтинговой компании Gartner, я подсчитал, что в третьем квартале 2013 года доля iPhone в мировой продаже мобильников составляла 6 %[43]. Это выше, чем «2 или 3 %» из предсказания Балмера, но, в отличие от усеченной версии его слов, которую так часто приводят, не так уж смехотворно неверно. Обратите также внимание: Балмер не сказал, что iPhone станет для Apple убыточным продуктом. Он лишь предположил, что этот продукт «может принести компании много денег». И неопределенность все еще остается: насколько больше 2 или 3 % от глобального рынка мобильных телефонов должен захватить iPhone, чтобы это считалось «весомой» долей? Балмер не сказал. И о какой именно сумме шла речь в выражении «много денег»? Опять-таки нет информации.

Так насколько же неверно предсказание Стива Балмера? Безусловно, тон его был резок и уничижителен. В интервью, данном USA Today, он, по всей видимости, откровенно насмехался над Apple. Но слова Балмера были не такими резкими, как тон, и слишком двусмысленными, чтобы мы могли с определенностью заявить: да, его предсказание неверно, более того, настолько грандиозно неверно, что ему самое место в зале предсказательного позора.

Это довольно частое явление: на первый взгляд прогноз прозрачен, как только что вымытое окно, но в итоге оказывается слишком туманным, чтобы можно было достоверно оценить его точность. В связи с этим можно вспомнить об открытом письме, посланном в ноябре 2010 года Бену Бернанке, тогдашнему председателю Федеральной резервной системы. Подписанное длинным списком имен экономистов и экспертов, включая гарвардского историка экономики Ниала Фергюсона и Эмити Шлейс из Совета по международным отношениям, письмо призывало Федеральную резервную систему остановить практику крупномасштабных приобретений активов, известную как «смягчение денежно-кредитной политики», потому что она несет «риск обесценивания валюты и инфляцию». Этот совет проигнорировали, смягчение денежно-кредитной политики продолжилось, однако за последующие годы доллар США не обесценился и инфляция не выросла. Инвестор и комментатор Барри Ритхольц в 2013 году написал по этому поводу, что подписанты «чудовищно ошиблись»[44]. Многие тогда с ним согласились, но последовали и возражения: «Погодите, этого пока не случилось, но еще случится». Ритхольц и другие критики могут поспорить, что в контексте дебатов 2010 года авторы письма имели в виду, что, если продолжится смягчение денежно-кредитной политики, обесценивание валюты и инфляция произойдут в ближайшие 2–3 года. Возможно, что письмо следует понимать именно так — но напрямую в нем нет ни слова о временных рамках. Неважно, стал бы Ритхольц ждать до 2014-го, 2015-го или 2016-го. Сколько бы ни прошло времени, кто-нибудь все равно смог бы сказать: «Погодите, все еще будет»[45].