Тот опустил глаза и не менее минуты жадно изучал верхнюю часть первой страницы, где как правило вместе с названием печатного органа печатается и дата его выпуска в свет.

– Да, – наконец сдавленно прошипел Сергей, – в чём-то вы абсолютно правы, может быть даже во всём. Ну а я, – чуть слышнее заговорил он, я-то зачем вам нужен, бесполезный и старый инвалид половину жизни пролежавший на больничной койке? Какой от меня прок?

– То, что вы попали в беду, – без малейшего промедления ответил генерал, – конечно неприятно, но я надеюсь, что не безнадёжно. Мы хотим предложить Вам взаимовыгодное сотрудничество. Правдивый рассказ о ваших приключениях – это единственное, что от Вас требуется. Мы же, со своей стороны, попробуем вытащить вас из столь плачевного состояния.

– Каким же образом? – еле слышно прошелестел Сергей.

– Ещё точно не знаю, – но в нашем распоряжении имеются некоторые нетрадиционные методы. Конечно, 100 % положительного результата я не гарантирую, но вы уж мне поверьте, стараться будем изо всех сил.

Стрельцов слабо качнул головой, как бы заранее соглашаясь со всеми предложениями: – Я то готов, мне терять уже нечего. Спрашивайте. Что вас интересует?

– Ваше болезненное состояние не сильно ослабило вашу память? – деловито поинтересовался Борис Евсеевич. Может быть сначала провести общеукрепляющую терапию?

– Лучше поторопитесь, – отозвался больной, – у меня очень короткий период нормального состояния. Что со мной происходит в остальное время я не знаю, но то, что зачастую я очухиваюсь в новой койке, нового госпиталя, кое о чём говорит.

– Хорошо, – включил магнитофон Пасько, – приступим к делу. Итак ваше фамилия, имя, и отчество.

– Стрельцов Сергей Юрьевич, 1949-го года рождения, – спокойно, будто по заученному начал старшина. Родился в деревне Вальцовка, Владимирской области, жил там до одиннадцати лет. Потом переехал с семьёй в Астрахань. Отец там работал на заправщике при аэродроме. В армию был призван в июне 1967-го года Службу проходил в полку ПВО, воинская часть 23433. Часть наша базировалась на Дальнем Востоке…

Разговор длился примерно два часа и касался в основном тех событий, которые произошли с ним на стрелковом полигоне. Стрельцов в течение всего разговора вполне разумно отвечал на вопросы, пил сок и даже съел поданный ему обед. Некоторые признаки ненормального поведения он начал проявлять только к вечеру. Его лицо и, лежащие поверх одеяла руки, начали постепенно приобретать нездоровый лиловый оттенок. Он несколько раз непроизвольно вздрагивал и судорожно сжимал кулаки. Речь его сделалась неразборчивой и вскоре судорожные движения всех конечностей подсказали нам, что пора уходить. Впечатление от разговора у Хромова осталось сумбурное и тягостное, как всегда бывает когда приходится общаться с не совсем здоровым человеком. И выйдя вместе со всеми на улицу он довольно долго молчал, пытаясь найти рациональное зерно в сбивчивом рассказе больного.

На ночлег их пристроили в гостевом, срубленном из сосновых брёвен, домике.

– Что ж, – подвёл итог дня Борис Евсеевич, – случай перед нами явно не рядовой. Вы заметили, надеюсь, что речь его вполне разумна и не похоже, что он склонен к досужему сочинительству. Кроме того, высока степень совпадений с текстом рассказа, который был опубликован через два десятка лет после тех событий. Естественно, прочесть его Сергей Стрельцов никак не мог. Предлагаю сделать следующее. Я здесь организую для бедняги наилучший уход, присмотр, короче всё, что можно сделать в наших условиях. Правда, наибольшие свои надежды я возлагаю совершенно на иное. Мне почему-то кажется, что ему может помочь только контакт с каким-нибудь предметом или веществом из нашей обширной коллекции, которое поможет забрать у него часть полученной им чуждой энергии. Будем пробовать, может быть что и получится, – так закончил он свою речь, перед тем как удалиться в свою комнату.

Оба же оперативника, перед тем как уснуть, ещё долго шептались, выясняя друг у друга, что их руководитель имел в виду под термином «чуждая энергия».

На утро, едва они открыли глаза, похоже давным-давно вставший генерал приказал немедленно собираться в Дальнегорск.

– Я уже всё за Вас выяснил, – громко объявил он, – энергично расхаживая между нашими койками, – поезд уходит с Ярославского вокзала в 20. 07. Машина будет у ворот госпиталя через полчаса, так что вставайте мальчики, разлёживаться особо некогда. Выезжайте налегке. Никого с собой тащить не надо. А минимальную поддержку в случае чего, – заметил он недоумённое выражение на лице Андрея, – я организую из Владивостокского филиала. Меня во всей этой истории интересует только один момент, продолжал он. На первом этапе вам надлежит просто подтвердить достоверность показаний Стрельцова. Осмотритесь на месте старых урановых разработок, проверьте наличие как туннеля, так и сбросного пруда. Разрешаю даже пробное погружение, естественно только в том случае, если все параметры водоёма будут в норме. Лишний раз рисковать не стоит. Соответствующее снаряжение вам, естественно, доставят на место. Надеюсь, всё понятно?

Делать было нечего. Кое-как приведя себя в порядок, оба офицера ошалело выскочили за ворота госпиталя.

– Это у нас всегда такая гонка? – поинтересовался Илья, у повязывающего на ходу галстук капитана.

– Угу, – кивнул тот. Иной раз месяц сидим без дела, но если что-то назревает, то запрягаем что называется в одночасье.

Примерно через двенадцать наполненных событиями часов, за которые им некогда было даже присесть, Андрей с Ильёй наконец-то рухнули на полки отдельного купе скорого поезда. И через десять минут, после этого «исторического» события лязг межвагонных сцепок подал им сигнал о том, что очередной поход за очередной загадкой начался.

* * *

Шесть суток в поезде кого угодно выведут из себя, но занимающим отдельное купе офицерам было не до отдыха и тем более не до безделья. Не менее двух раз в день им приходилось развёртывать станцию космической связи и тренироваться в установлении телефонного контакта из движущегося объекта. Кроме того пришлось многократно прорабатывать планы предстоящих действий с возможными вариантами, весьма вероятными при операциях на незнакомой местности. Да ещё английский и немецкий. Занятиям по иностранным языкам приходилось отдавать ежедневно по два часа. Времени требовала и специально разработанная гимнастика, изобретённая для осуществления полноценных тренировок в тесных, ограничивающих движения помещениях.

Короче говоря, время летело незаметно и неделю в вагоне они не то чтобы скучали, но наоборот, почти не заметили.

Наконец, и об этом договоренность с паровозной бригадой была достигнута заранее, поезд на несколько секунд притормозил у крошечного полустанка, мимо которого он обычно проносился без задержки. Они едва успели вытащить свои огромные укладки, как тепловоз издал оглушающий гудок и тронулся с места.

– Пойдём, дружище, – Андрей с усилием закинул за спину рюкзак, – природой любоваться некогда. У нас ещё дел просто невпроворот.