Как и в случае с новгородской войной, князь Андрей Юрьевич опять оказался в положении, когда большая проигранная битва не должна была привести к проигрышу войны. И в очередной раз князь к этому был готов, собираясь продолжать борьбу и намереваясь медленно, но неуклонно переломить ситуацию в свою пользу.

Тем более что Ярослав Изяславич Луцкий, после битвы под Вышгородом ставший князем киевским, в новом статусе не сумел проявить ни дипломатической гибкости, ни умения находить сторонников.

Черниговский князь Святослав Всеволодович после вышгородского поражения, несомненно, хотел заключить мир с новым хозяином Киева. Но требовал за это известной платы. Он предлагал «спокойствие за землю», надеясь, что Ярослав Изяславич передаст ему в управление какие-нибудь новые территории.

Киевский князь от этого надменно отказался, возможно, считая, что черниговский князь и его братья понесли куда большие потери в вышгородском сражении. Это была откровенная ошибка. Сил у Святослава Всеволодовича было предостаточно, и он ими удачно воспользовался.

Святослав быстро двинулся к Киеву, и Ярославу Изяславичу пришлось настолько быстро уносить ноги, что даже его жена и сын угодили в плен к черниговцам.

12 марта 1174 года Святослав Всеволодович вступил в Киев и провозгласил себя киевским князем. Но вместо очередного периода мира в «Русской земле» начался хорошо знакомый по предыдущим годам двенадцатого века княжеский калейдоскоп. Пока Святослав воевал в Киеве, на Чернигов напал его двоюродный брат – новгород-северский князь Олег Святославич. Разграбив Киев, черниговская рать во главе со Святославом Всеволодовичем ринулась домой.

Тогда к стольному городу, где новый хозяин проправил всего двенадцать дней, вновь подступил Ярослав Изяславич. Он также разорил Киев, дополнительно наложив на горожан денежную дань и фактически заставив выкупать себя из рабства. Покончив с грабежом, князь Ярослав бросил разгромленный город и направился к Чернигову.

Видимо, на пути его встретили послы Святослава, прочно ввязавшегося в междоусобицу с двоюродным братом, и вновь предложили мир, обещая вернуть пленных жену и сына. Ярослав Изяславич с новым предложением согласился и отправился… Нет, вовсе не в Киев. А к себе, в родной Луцк, оставив формальную столицу всей Руси брошенной и разоренной.

И вот тут-то стало ясно, что без воли и участия князя Андрея Юрьевича ни одно решение на Руси по-прежнему не принимается. Формальные победители в борьбе за Киев – смоленские Ростиславичи – могли бы снова занять город и опять посадить на престол князя Рюрика.

Но вместо этого, спрятавшись за широкую спину брата Романа, выступавшего в войне союзником Андрея Боголюбского, они отправили послов во Владимир, прося, чтобы суздальский князь назначил нового князя киевского.

Видимо, Ростиславичи надеялись на компромисс, в ходе которого ради восстановления мира Андрей Юрьевич выберет новым правителем Киева кого-нибудь из них. (Естественным кандидатом был именно Роман Ростиславич.)

Однако князь Андрей, понимая, что в очередной раз победил в, казалось бы, проигранной войне, позволил себе несколько покуражиться над послами. Он заявил, что пока ничего решить не может, а желает посоветоваться с «братией своей» – скорее всего, именно со Святославом Всеволодовичем Черниговским и его союзниками.

Вероятно, чуть позже князь Андрей сменил бы гнев на милость и согласился бы с предложением Ростиславичей. Тем более что в итоге это означало бы победу в киевской войне – на престол восходил его формальный сторонник, сражавшийся на стороне суздальцев при Вышгороде. Явно планировалось и возвращение уделов всем его братьям и союзникам, вынужденным ранее бежать из-под киевских земель.

К сожалению, планам этим не суждено было воплотиться в жизнь. Жизнь князя Андрея Юрьевича Боголюбского прервали клинки убийц.

Главное поражение в своей жизни он потерпел не на поле брани, а в собственном замке, на собственном покойном ложе…

В истории князя Андрея Юрьевича Боголюбского его убийство внешне выглядит неожиданной трагедией. Этаким громом среди ясного неба.

Хотя, если вдуматься, предпосылки заговора против князя формировались издавна. И если что и вызывает удивление в истории с убийством Андрея Боголюбского, то это не само покушение, а состав исполнителей.

А так недовольных правлением князя Андрея на его родном Северо-Востоке к 1174 году набиралось предостаточно.

Слишком уж новыми были сами технологии власти, которые использовал владимирский «цесарь».

Попытка введения самовластия, пусть даже и в рамках одного княжества, в условиях, когда все привыкли веками друг с другом договариваться, вызывала закономерный шок.

И даже в отношениях с другими князьями в последние годы жизни князя Андрея его навык «договороспособности» начал, мягко говоря, сильно сдавать. Одна история со смоленскими Ростиславичами, которым он выставлял один ультиматум за другим, чего стоила.

В своей же «отчине и дедине» Суздальской Андрей Боголюбский себя вообще никак не ограничивал.

Да и кто мог противиться его воле? Сводные браться со всеми их домочадцами были высланы за пределы княжества. Вернуться на Северо-Восток они смогли только после смерти Андрея Юрьевича.

Местные бояре? Часть их были сосланы еще во время изгнания младших князей рода Юрия Долгорукого. Другие же сидели тихо, опасаясь возможного гнева самовластца.

Насколько их ни в грош не ставил великий князь, показывает то, что бояр Андрей Боголюбский в противовес очень древнему обычаю не брал с собой даже на охоту. О чем и замечает летописец: «…Он же повелел им не ездить с собой, но отдельно повелел им утеху творить, где им же угодно, сам же с малым числом слуг своих приходил».

Погромы в Боголюбове после смерти князя Андрея Боголюбского. Миниатюра Радзивиловской летописи

С властями церковными князь Андрей привык поступать круто и бесцеремонно. И, признавая их авторитет, считал, что и они должны чтить его как христианского светского владыку – в рамках все той же симфонии властей. И архиепископ Леон, немало претерпевший от конфликтов с князем, с этим смирялся.

Опять же конкретные события периода так называемой леонтианской ереси показали, что местная иерархия у Андрея Юрьевича авторитетом не пользовалась. При решении сложных вероисповедных проблем он предпочитал общаться напрямую с киевским митрополитом, а то и с самим константинопольским патриархом.

Непосредственной опорой князя была группа, формировавшаяся им из людей, лично преданных и за то приближенных к княжескому двору. (Само понятие «дворяне» именно в таком, узком смысле появляется в источниках в ходе рассказа о годах правления Андрея Боголюбского.) Понятно, что среди такой публики, старавшейся исключительно выслужиться перед князем, попадались люди самого разного сорта.