На самом деле меня даже не смущает тот факт, что христианство было выдумано римлянами. Странно, конечно, но почему бы и нет? Чего только в истории не придумывали из «политических соображений»! Например, английский король Ричард II Плантагенет, по преданию, был диктатором и кровопийцей, причем горбатым. Именно таким он описан и в шекспировской драме. А недавно канал ВВС сделал фильм, где подробно рассказывалось, как этот ужасающий образ Ричарда был сфальсифицирован его преемником — Генрихом IV Ланкастером, чтобы оправдать собственные злодеяния и захват власти. Ричард не был ни кровопийцей, ни даже горбатым! Но летописи были аккуратно переписаны, а горб на парадных портретах Ричарда II, что показывают экспертизы, проведенные с помощью современных технологий, дорисован позже. Так что все возможно…

Но сейчас меня волновало другое — как это касается лично меня? Все совпадения сегодняшнего утра — это только совпадения, случайное стечение обстоятельств, не имеющих ко мне ровным счетом никакого отношения? Звонок, радиоинтервью, билборд в окне, баннер в почтовом ящике, наконец, книга, присланная в офис?! Нет, в случайность почему-то не верилось. Впрочем, может быть, мне просто очень хочется думать, что это имеет ко мне какое-то отношение? Что я как-то связан с потомками Христа, с их поисками, с третьей мировой войной? А может быть, эти типы специально «обрабатывают» подобным образом успешных и состоятельных людей с кризисом среднего возраста типа меня?…

«Вы потеряли смысл жизни? Ничего, не расстраивайтесь, сейчас мы вам расскажем о потомках Христа, и вы вмиг оживитесь!»

* * *

— Кинотеатр «Cinema-Gold»?… — моя машина поравнялась с домом, указанным на конверте.

Это здание кинотеатра. Что бы это могло значить?

Я припарковал машину и направился к центральному входу. Почему мне кажется, что я должен попасть внутрь? Но у дверей кинотеатра дорогу мне преградил высокий, плечистый, коротко стриженный охранник:

— Ваше приглашение!

— Мое приглашение? — не понял я. — Мне нужно поговорить с менеджером кинотеатра.

— Сожалею, но вы не сможете этого сделать, — невозмутимо ответил охранник.

— Это почему? — я вдруг чувствовал себя полным идиотом.

— Здесь проходит закрытое мероприятие, — охранник едва заметным движением кивнул в сторону двери.

— Но я не на мероприятие, я к менеджеру кинотеатра! — рассвирепел я. — Что за глупости? Пропустите немедленно!

— Ваше приглашение, — повторил охранник, словно только что меня увидел.

Меня вдруг как током ударило:

— А какое здесь проходит мероприятие?

Ответа не последовало.

— Лекция доктора Рабина?!

Охранник снова не ответил, но по его лицу я понял, что моя догадка верна.

— Послушайте, уважаемый, — примирительно сказал я охраннику и протянул ему конверт. — У меня есть приглашение. Вот, видите этот адрес?

— Это не приглашение, — ответил охранник, даже не взглянув на мою «бумагу».

— Но мне позвонили и сказали, что я должен быть на этой лекции…

— Приглашение.

— Черт! — выругался я.

— Приглашение.

— Да что б тебя!…

Я резко развернулся и быстрым шагом пошел к машине. К чему такая секретность?! Просто бред какой-то! Реклама на каждом углу, а на лекцию не попасть! Просто бред!

В кармане нервно задрожал телефон, напевая дурную мелодию — то ли из репертуара Бритни Спирс, то ли из хитов Эминема. Когда я уже, наконец, удалю ее из телефона?!

— Алло!

— Голос нервный и истеричный, — иронично констатировал Саймоне, мой давний приятель по колледжу. — Сорвалась твоя «сделка века» или Катрин ушла?

У Саймонса есть потрясающая способность — объявляться в самый неподходящий момент. Причем с набором едких замечаний, сопровождаемых «заботливыми» и «обнадеживающими» комментариями наподобие: «Да, крутышка, силенок еще маловато… Ну ничего, когда-нибудь дорастешь до папочки!»

Чем обусловлен этот тон, понять трудно, если вообще возможно. Саймонс ни в чем не преуспел, разве что в своей язвительности, и ничем себя не зарекомендовал, кроме как собственным имиджем «все видящего насквозь и все знающего наперед». Впрочем, этот имидж выдуман им самим от начала и до конца.

— Господи, Саймоне! — с мыслью «только тебя еще не хватало!» я погрузил свое обессилившее тело в машину. — Ничего не сорвалось. А по поводу Катрин… Сколько у меня их было с тех пор, как ты меня знаешь?

— Ну да, конечно, ты же у нас рекордсмен, — «пошутил» Саймоне.

— В любом случае, — огрызнулся я. — И вообще, у меня нормальный голос. Просто уставший.

— Понятно, — сообщил Саймоне высокомерным тоном, дающим понять, что мой «случай» в общем «неизлечим». — И что делаешь?… — спросил он как бы из любезности.

— Сижу в машине, — тем же тоном ответил я, надеясь, что сейчас эта пытка закончится.

Зачем я вообще ответил на этот звонок?!

— Ну, а еще?…

— Разговариваю с тобой по телефону… — кривлялся я, протягивая за Саймонсом каждый слог.

— А до этого что делал?…

— Пытался попасть к доктору Рабину на лекцию… — заигравшись, я выложил Саймонсу то, чего в принципе не собирался ему рассказывать.

— К доктору Рабину?! — оживился Саймоне. — Да ты никак в каббалисты подался! Вот это номер! Не ожидал от тебя. Не ожидал.

— Да, глупость… В сущности, я и не хотел, — зачем-то начал оправдываться я. — Просто совпадения. Сначала мне позвонили с каким-то дурацким приглашением. Потом интервью по радио с этим Рабином. Плакат повесили у меня перед офисом. Книгу прислали.

— Так тебя разводят! — Саймоне был в восторге. — И ты что, поддался?

— Никто меня не разводит. Просто…

— Что «просто»? Ну ты даешь! Поверил этим сектантам?! Вот это да!

— Саймоне, просто совпадения, — я вдруг взял очень серьезный тон. — Понимаешь? Одно к другому. Сначала мне звонят, говорят про эту лекцию. Потом я вдруг понимаю, что плакат перед моими окнами весит не случайно. Потом баннер…

— Какой баннер?

— На компьютере, в интернете.

— Да ты с ума сошел!

— Нет, я понимаю, что странно звучит. Но потом же мне и книгу в офис прислали. Представляешь? Я прихожу на лекцию, показываю этот конверт — что, мол, меня приглашали, — а меня не пускают! Ну бред какой-то! Мне уже из принципа интересно! Просто ну дурацкая какая-то ситуация…

— А ты про паранойю ничего не слышал? — спросил вдруг Саймонс, но без своей обычной издевки в голосе.

— Да иди ты! — разозлился я.