— Ковыляй-ковыляй, — Илона аккуратно подтолкнула его в спину. — Тебе нужна помощь, и мы тебе в любом случае поможем.

И повернулась к мужу.

— Могут, конечно. За заначку лекарств тоже, и за ревакцинацию от кори, которую тебе делать через три месяца. И за то, что ребенка биологии и химии учим по нашим старым учебникам, а не по новым, где травка растет и кислород в воздухе появляется, потому что предкам так угодно. И за фотоаппарат твой дорогой, если бы нам чек на него не раздобыли с былых времен. И за сказки, которые Алисе на ночь рассказывали, когда она болела…

— Я понял, понял, — Рик выставил ладони вперед. Было видно, что он расстроился и смутился. — Честное слово, я не трус, просто… Это все так неожиданно. Давай, помогу!

Он подхватил парня с другой стороны, и вдвоем они оттащили его в ванную комнату.

Ванна была уже наполнена горячей водой. Хоть в этом повезло. Обычно летом ее отключали регулярно. Алиса успела вылить в воду остатки Илониного шампуня, и теперь по поверхности расползалась огромная шапка пушистой пены. Но Илона даже не стала ругаться, хотя стоил он неприличных денег, которые производители нещадно драли с клиентов — за натуральные масла и отвары трав в составе.

«Хрен с ним, все равно только волосы сушил», — подумала она, помогая мужу стаскивать одежду с найденыша.

А дальше тот выпрямился и вежливо, но твердо отвел чужие руки от пояса штанов, от которых ниже середины бедер остались одни лохмотья.

— Дальше я сам, — прошептал он, уже не заикаясь и не стуча зубами — здесь, в крохотной комнатушке без окон, рядом с полной ванной горячей воды было ощутимо теплее. — Я воин, а не слабак, которому кто-то штаны снимает, потому что у самого не получается.

Илона не выдержала и фыркнула.

— В общем, смотри, — указала она на ряд однообразных пузырьков на краю ванны. — Вот этим мыть голову, вот этим — тело. А вот это не трогай, оно с какой-то ядреной мятой, у тебя и так зуб на зуб не попадает, а с ним вообще замерзнешь.

И вышла из ванны на кухню, уводя за собой Алису и Рика. Через минуту из-за стенки раздался громкий всплеск и вздох, полный облегчения.

Рик потянулся к окну, плотно прикрыл шторы, затем подумал — и сел на пол, чтобы с улицы в окно точно не было видно даже силуэтов.

— А теперь иди сюда и расскажи нам с Алисой, что происходит. Если мы попали в ожившую сказку, хотелось бы знать, с каким она будет концом.

— Надеюсь, что с хорошим, хотя гарантий нет, — вздохнула Илона, присаживаясь рядом. — Но если будет то, что сейчас, рано или поздно мы все равно окажемся в костре на «позорной» площади. Или придется смириться, а я не смогу, сегодня поняла, что никак.

И потихоньку, шепотом, чтобы не услышали соседи, и чтобы самим слышать отмокающего в ванной мальчишку (а то вдруг ему станет хуже?), Илона рассказала домочадцам о случившемся в Ксанином подвале.

Затем замолчала в ожидании. Вдруг муж и дочь не хотят воевать, вдруг им проще смириться и привыкнуть? В конце концов, живут же люди и не всем достается от нынешней власти, особенно если не реагировать на происходящее.

Но если смириться… как тогда вообще жить?

— Мать, я всегда знал, что ты у нас ненормальная, в самом лучшем смысле этого слова, — наконец, сказал Рик. — И ты права. Иногда кажется, что еще немного и можно привыкнуть, а потом пробивается очередное дно, ниже которого вроде некуда падать, и так до бесконечности. И вообще, я не знаю, как женятся теперь, но мы с тобой однажды решили быть вместе в богатстве и бедности, болезни и здравии. Правда, про революцию никто тогда не думал. Но я предполагаю, это тоже считается.

— Мы будем сражаться со злодеями вместе с драконами и сказочными людьми, что превращаются в птиц? — шепнула Алиса, и глаза ее разгорелись от предвкушения.

— Ты вообще не будешь сражаться, — Илона моментально вернула дочку в привычную реальность. — Мы не соколы, в бой детей пускать не собираемся. Один вон отмокает уже после болота и неизвестно, очухается ли. Это битва для взрослых.

Алиса надула губы.

А потом вспомнила то, что хотела рассказать родителям, но потом из-за последних событий забыла.

— Мам-пап, я, конечно, извиняюсь, что вам опять противоречу. Но только не говорите: «Ты опять за свое»! и не закатывайте глаза, — Алиса сама поразилась собственной наглости, но молчать уже не могла, страх нахлынул с удвоенной силой. — Я вам важную вещь скажу. Сражаться мне все-таки придется, потому что я сегодня видела двух Великих, и тетка хотела меня забрать, а дядька не дал, сказал, для их целей есть те недоросли, кого сейчас используют. А она говорила, что я сильная и бойкая, и нравлюсь ей, а вам дадут компенсацию… Я не хочу с ними. Поэтому тоже буду драться.

Все внутри у Илоны похолодело. Потом пришла злость.

— Забрать тебя? Да я им!.. Рик, ты слышал? — выдохнула она, сжав кулаки.

— Не слышал, конечно, я же глухой, — саркастически поднял он бровь, но тут же нахмурился. — Извини, шутка неудачная. Чертовщина какая-то, Великие воруют детей, а мы про это не знаем? И общественность не бунтует?

— А откуда мы можем знать? Взрослые, преодолевшие на Испытаниях порог в пятьсот баллов, уходят на Перерождение, и возвращаются уже Великими, не помнящими, кто они и откуда, и родственники их тоже не узнают. Но Перерождений мало было, вы и сами это знаете, из каждого утюга потом рассказывается, как счастлива семья, получив компенсацию. Мне кажется, люди порой довольны, что их домочадцы уходят насовсем, потому что взамен имеют почет, славу, льготы до конца жизни и деньги. Дом на окраине в зеленой зоне купить можно. Мечта, а не жизнь.

— А если за мной придут, вы тоже меня продадите? За дом в зеленой зоне? — Алиса будто сама не верила в то, что спрашивает. Но во взгляде ее мелькнула тревога.

— Дочка, ты что? — Рик придвинулся к ней и обнял за плечи. — Да хоть двадцать домов. Если попытаются тебя отнять — мы не дадим. Увезем, спрячем, придумаем что-нибудь. Земля большая.

— Можно спрятать у нас, если будет совсем тяжело, — вдруг раздался от дверей в ванную тихий голос. — Мы сюда проникаем с трудом, но они к нам не попадут и вовсе. Только и людям, жившим долго на Земле, у нас