И он вышел из гостиной, оставив гостя одного. Несколько секунд тот стоял, не двигаясь, спиной к камину, с ненавистью уставившись на закрытую графом дверь.

Затем подошел к окну и окинул невидящим взглядом заходящее солнце и солнечные часы, отбрасывающие длинную тень на розовый сад.

– Черт бы его побрал! – едва слышно выругался он. – Чтоб ему гореть в аду! Когда-нибудь, клянусь, он заплатит мне за все!

Ноэлла открыла глаза. Разбудила ее нянюшка, которая пришла в ее комнату, чтобы отдернуть шторы. Сначала она никак не могла вспомнить, где находится. Потом с ужасом поняла, что проспала все на свете, а самое главное – ужин с графом.

Поспешно сев, она с упреком бросила нянюшке:

– Почему ты меня не разбудила?

– Я заходила к вам перед ужином, – ответила та, аккуратно расправляя шторы, – но вы, намаявшись, так крепко спали, что я не стала вас будить.

– Ах, нянюшка, что же ты наделала! – воскликнула Ноэлла. – Нужно было хотя бы попытаться. Я бы заставила себя спуститься вниз.

– Это еще зачем! – возразила нянюшка. – После такого трудного путешествия, когда все мы так вымотались!

Голос ее прозвучал настолько озабоченно, что Ноэлла поняла: нянюшке тоже тяжело далась эта поездка. А может быть, истинной причиной было то, что обе они в течение длительного времени недоедали? Когда нянюшка подала ей поднос с обильным завтраком – яичница с ветчиной, тосты, мед и самые разнообразные фрукты, Ноэлла улыбнулась. Разве могли они еще неделю назад, считая пищей и корочку черствого хлеба, мечтать о такой еде?

Съев все, что ей принесли, Ноэлла спросила, который час.

– Половина одиннадцатого, – ответила нянюшка.

Ноэлла издала испуганный вопль:

– О Господи! Надо же было столько проспать! Что же теперь делать?

Граф наверняка сочтет меня дурно воспитанной.

– Его светлость поехал кататься верхом, если вас это интересует, – сухо заметила нянюшка.

И когда Ноэлла не ответила, тихонько прошептала:

– Странный это дом, доложу я вам, хотя уютный и еды здесь вдоволь.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Ноэлла.

– Даже не знаю, – проговорила нянюшка, – но экономка рассказывала мне, что его светлость никак не может оправиться после того, как его бросила мать.

Ноэлла с изумлением взглянула на нянюшку.

– Ты хочешь сказать, что он был возмущен тем, что его бросили?

– Говорят, он очень сильно переживал, когда это случилось, а его отец, покойный граф, с малолетства вбивал ему в голову, что женщинам нельзя доверять.

Ноэлла слушала, стараясь не простить ни слова из того, что ей говорит нянюшка. Немного помолчав, она заметила:

– Если его и в самом деле так воспитали, то зачем ему вообще понадобилось разыскивать свою сестру?

– Вот-вот, в доме только и разговоров было, что об этом, – подхватила нянюшка, – особенно после того, как все родственники хором уговаривали его жениться, чтобы у него появился наследник, а граф все отнекивался.

– Может быть, он отказывался потому, что не любит женщин? – спросила Ноэлла.

– Не то что не любит, – возразила нянюшка. – Просто он им не доверяет, да и можно ли винить его за это?

Она взглянула на Ноэллу – освещенная лучами утреннего солнышка, лившегося сквозь высокое окно, та была просто очаровательна.

– Ах вы, милая моя! Как мне не нравится, что вы вынуждены выдавать себя за другую. Нехорошо это, я вам доложу!

– Знаю, нянюшка, – ответила Ноэлла. – Мы уже обсуждали эту тему. Но если бы я этого не сделала, мы бы умерли с голоду.

И, глубоко вздохнув, проговорила:

– Не думаю, что маме с папой этого бы хотелось.

Нянюшка упрямо поджала губы, словно давая Ноэлле понять: что бы ее любимица ни говорила, уж она-то останется при своем мнении.

И, решив, видимо, перевести разговор на другую тему, сказала:

– Пойду скажу, что вы готовы принять ванну, а потом вы должны спуститься вниз и подождать его светлость.

При упоминании о его светлости на Ноэллу вновь нахлынул страх. Однако он быстро прошел, уступив место любопытству. Она принялась с интересом наблюдать за тем, что делают служанки. А те сначала разожгли огонь в камине, потом расстелили перед ним большой ковер, на который поставили круглую ванну. Пока они этим занимались, лакеи носили горячую воду в огромных медных бидонах, которые оставляли у дверей. Служанки выпили горячую воду в ванну, добавили туда несколько капель духов, нежно пахнувших фиалками. Ноэлла встала с постели.

С наслаждением погрузившись в ароматную воду, она пришла к выводу, что никогда в жизни мытье не доставляло ей такого наслаждения. После ванны нянюшка завернула Ноэллу в большую белую купальную простыню и помогла ей вытереться. Ноэлле хотелось засмеяться от переполнявшей ее радости – подобного удовольствия она еще никогда не испытывала.

Но когда она надела старое выцветшее платье, с которым не расставалась в течение многих лет, все счастье куда-то улетучилось.

– Надо бы вам попросить его светлость купить вам новые наряды, – заметила нянюшка. – А то скоро вы будете ходить просто голой!

О покупке одежды нянюшка заговаривала и раньше, но тогда неизменно вставал неразрешимый вопрос, откуда взять денег. И теперь Ноэлла с грустью подумала: завернись она в штору с окна или в скатерть, и то выглядела бы гораздо лучше. Однако нянюшке она об этом ничего говорить не стала, а, поцеловав старушку в морщинистую щеку, заметила:

– Считай это приключением, а чем оно кончится, увидим.

Нянюшка уже готова была съязвить по своему обыкновению, как в комнату вошла горничная.

– Его светлость вернулся домой с прогулки и желает видеть ее светлость.

– Я готова, – ответила Ноэлла. – Уже спускаюсь.

И она поспешно вышла из комнаты и чуть ли не бегом устремилась по широкому коридору, остановившись – лишь на минутку у великолепной резной лестницы, чтобы сверху взглянуть на холл.

На стенах его висели картины и гобелены с изображением четырех времен года. Под ними стояло несколько античных скульптур – Ноэлла решила повнимательнее рассмотреть их, когда будет время. Она не сомневалась, что каждая из них имеет свою историю. В коридоре, ведущем к библиотеке, в которой, как Ноэлле сообщили, ее дожидается граф, находилось еще несколько статуй. Вчера ей было не до них, однако сегодня, разглядев, что среди них находится Церера, римская богиня изобилия, Ноэлла решила, что ее присутствие в замке Рэвенов более чем уместно.

Джонсон распахнул двери библиотеки и, словно извиняясь за вчерашнее упущение, торжественно провозгласил: