«Ну и дурнушка!»

Младший компаньон фирмы «Патерсон, Делхауз и Патерсон» считал себя знатоком по части женщин. Девушка, что сидела напротив него в ко­жаном кресле, резко отличалась от других клиен­тов, которых он обычно принимал в своем уютном кабинете.

– Я выехала сразу, как только получила ваше письмо… и вложенный в него билет, – произнесла она низким мелодичным голосом, на секунду по­колебавшись в конце фразы.

– Мои компаньоны сочли необходимым по­слать вам билет. – Мистер Алан Патерсон сму­щенно кашлянул. – Мы предположили, что после смерти вашего отца вы оказались в… затрудни­тельном финансовом положении.

Сидевшая по другую сторону стола девушка улыбнулась. Эта улыбка была мимолетной, но она сразу же преобразила ее лицо.

– Спасибо вам за заботу.

– А теперь к делу, – сказал мистер Патерсон, открывая объемистую папку, которую преду­смотрительно приготовила для него миловид­ная секретарша.

«Откуда она вытащила это старье? – подумал он про себя, все еще поглощенный зрелищем своей клиентки в уродливом, плохо сшитом, вытершемся на локтях костюме из твида и в джемпере из некрашеной шерсти, который подчеркивал мертвенную бледность ее лица. – Такое впечатление, что она сейчас упадет в об­морок. Похоже, она была серьезно больна».

Он отметил про себя обтянутые кожей высту­пающие скулы, резкую линию подбородка, за­павшие глаза с темными кругами за стеклами очков в металлической оправе.

По взмаху ее ресниц он понял, что слишком уж откровенно уставился на нее, и снова сму­щенно кашлянул.

– Я подумал, не устали ли вы с дороги, – по­спешно проговорил он. – Удалось ли вам по­завтракать в поезде?

По внезапному блеску ее глаз он вдруг понял, почему ее лицо хотя и отталкивало его, но каза­лось ему смутно знакомым. Перед его глазами снова встали те жалкие существа, которые встречали союзную армию у ворот контрационных лагерей. Только кожа и кости, он до сих пор помнил их хриплые возгласы, чувствовал запах гниющей, умирающей плоти.

Голод!

– Вам удалось позавтракать? – резко спро­сил он, взволнованный таким невероятным предположением.

Девушка напротив отрицательно мотнула го­ловой.

– Нет… я… у меня… не было денег.

Мистер Патерсон решительно нажал на кнопку звонка. В дверях возникла его секре­тарша.

– Немедленно пошлите за бутербродами, – приказал он. – С курицей, с ветчиной – все, что у них там найдется, – и кофе, побольше кофе.

Секретарша изумленно подняла брови. Мис­тер Патерсон обычно очень следил за фигурой. Потом она взглянула на сидевшую напротив девушку и, казалось, поняла все.

– Будет сделано, сэр, – сказала она и повер­нулась, взмахнув черной юбкой.

– И побыстрее!

Резким хлопком двери секретарша лучше лю­бых слов дала понять мистеру Патерсону, что она думает о его командном тоне, годившемся разве для службы в армии.

Тем не менее кофе и бутерброды были до­ставлены из кафе напротив в удивительно ко­роткий срок, словно она тоже поняла чрезвы­чайность ситуации.

– А! Вот и кофе! – воскликнул мистер Патер­сон преувеличенно благодарным тоном. – Поставьте все перед мисс Мансфорд. Ей необходимо подкрепиться. Вижу, вы принесли две чашки. Прекрасно! Я тоже не откажусь от кофе.

Секретарша вышла. Зария Мансфорд с мину­ту смотрела на поднос, как бы не зная, что де­лать со сверкающим металлическим кофейни­ком.

– Вы будете черный или с молоком? – нако­нец спросила она.

– Черный, пожалуйста.

Она налила ему кофе и передала через стол. Когда он отказался от бутербродов, ее рука с очень тонкими пальцами, с проступавшими сквозь белизну кожи венами потянулась к блюду.

«Старый черт должен был оставить ей хоть немного», – подумал про себя мистер Патерсон и спросил вслух:

– Кажется, ваш отец скончался три месяца назад. Мы не были удостоены чести вести дела по его имению.

– Да! Этим занималась одна фирма в Инвернессе, – ответила Зария Мансфорд. – «Маккензи и Маклеод».

– Кажется, я о них слышал, – сказал мистер Патерсон. – Ваш отец оставил дом за вами?

– Да, – ответила она. – Но, должно быть, мне не удастся его продать. Он расположен вда­леке от шоссе, до него можно добраться только по частной дороге через луга. До почты и теле­фона не меньше пяти миль.

– Понятно.

– Да и не только в этом дело, – продолжала Зария Мансфорд, поглощая пищу с намерен­ной неторопливостью. Казалось, она усилием воли сдерживает желание жадно наброситься на еду. – Отец оставил множество рукописей. В завещании он просил меня закончить их. На­деюсь, после их завершения я смогу найти из­дателя.

«А тем временем вам не на что жить», – поду­мал мистер Патерсон.

– Ну, сейчас все несколько изменилось, – произнес он вслух. – Конечно, вам решать, бу­дете ли вы продолжать работу вашего отца. Но теперь вам нет необходимости слишком утруж­дать себя. У вашей тетушки было два дома. Вы об этом знаете? Одна вилла на юге Франции и другая в Калифорнии. Вторая, как мне кажется, представляет собой значительную ценность.

Зария Мансфорд на секунду перестала жевать и пристально посмотрела на него.

– Мне трудно поверить, что все это правда! – воскликнула она. – Я прочитала ваше письмо и подумала, что, наверное, произошла какая-то путаница. Конечно, я помню тетю Маргарет, но прошло уже восемь лет с нашей последней встречи. В то время мне было одиннадцать лет и мы с отцом проезжали через Париж по пути в Африку. Мы зашли к ней в отель, потому что она очень хотела увидеть меня. Но в тот раз они с моим отцом страшно поссорились. Отец схва­тил меня за руку и в ярости бросился вон из но­мера. После этого случая он ни разу не встре­чался с сестрой.

– Боюсь, у вашего отца случались… недора­зумения со многими людьми, – сурово заметил мистер Патерсон. – Насколько я знаю, перед смертью он вел тяжбы с двумя своими коллега­ми археологами, со своими издателями, с аген­том по продаже недвижимости и с директором одного из известных музеев.

– Да, это так, – тихо произнесла Зария.

– Он был человеком с сильным, взрывным характером, – будто обращаясь к самому себе, проговорил мистер Патерсои. Он вспомнил все то, что слышал о покойном профессоре, и, взглянув на сгорбленную фигуру сидевшей пе­ред ним девушки, подумал, сколько испытаний выпало на ее долю.

– Итак, ваша тетя тем не менее вас запомни­ла, – сказал он, стараясь придать более опти­мистичный характер их разговору. – Она оста­вила вам почти все, что у нее было. Пожизнен­ные пенсии служанкам, несколько тысяч благотворительным организациям, а все ос­тальное ваше.