– А иначе какой смысл за ним охотиться, товарищ генерал?

– Если бы Корнышев сидел на деньгах, он сидел бы не в Африке, – внезапно скаламбурил молчавший до сих пор Потапов. – С большими деньгами он бы давно дал деру. И жил себе припеваючи.

– Так ты думаешь, там дело не в деньгах? – уточнил Захаров.

Он будто мял пластилин, разминая его и так и эдак и не понимая еще до конца, что в итоге сможет вылепить из имеющегося у него материала.

– Может, дело в деньгах, – ответил Потапов. – А может, в чем-то другом. Допустим, накопал Корнышев в те времена что-то интересное, чему он лично не придал значения. И до сих пор не понимает, какой убийственной информацией владеет. Или, допустим, там еще какие-то большие деньги были уворованы, о которых до сих пор ничего не известно. А Корнышев где-то рядом с теми деньгами потоптался, наследил, но сам их не заметил. Там может быть что-то такое, очень важное, чему сам Корнышев не придал значения. Какая-то информация, которая для него – ничто, пустяк, фитюлька, а на самом деле та информация для знающих людей – бесценна.

Из бесформенного куска пластилина что-то удалось слепить. Нечто достаточно правдоподобное. Захаров благосклонно кивнул.

– Вот! – произнес он с нажимом. – Этот парень живет с какой-то тайной, – махнул рукой в направлении двери, за которой скрылся Корнышев.

– Может, попробовать его разговорить? – предложил Потапов. – Мы теперь, как я понимаю, будем где-то рядом с ним?

Захаров кивком подтвердил – ты прав, мол.

– Пускай он нам рассказывает, как искал те миллиарды, – развивал свою мысль Потапов. – Где бывал. С кем встречался. Что слышал от коллег. Мы же ничего этого не знаем. Верно?

– Это так, – сказал генерал. – Тогда в ходе поисков отчеты и рапорты старались писать пореже. Документальных свидетельств – кот наплакал. Мне объяснили, что дело было слишком секретное. Боялись утечек. Так что сегодня Корнышев – единственный источник информации для нас.

– Он будет нам рассказывать, – произнес Потапов почти мечтательно. – Мы из этих его разрозненных рассказов слепим какую-нибудь картину…

– Скорее – никакую, чем какую, – оборвал его Нырков с мрачным видом. – Помяните мое слово: сидит этот Корнышев на больших деньгах.

Его прямо распирала ярость. С запозданием обнаруживший это Захаров изумился. И Потапов смотрел на Ныркова так, будто только что ему открылось в этом человеке что-то новое. Нырков дозревал. Он уже понял, что молчать нельзя.

– Товарищ генерал! – произнес Нырков, ни на кого не глядя. – Я служил под вашим руководством, я все по службе выполнял, но даже не догадывался, кого мы на самом деле прикрываем. Некто Вяткин Геннадий Сергеевич. Только фамилия, имя, отчество. Я ведь его не видел даже. Понимаете? Ни разу. И только прошлой ночью, в вертолете, когда мы уже летели, Егор нам фото показал, – кивнул в направлении Потапова Нырков. – И я понял, кого мы охраняем. Я его знаю, товарищ генерал! Ну, не лично, в смысле. Мне его фото показывали несколько лет назад. Когда было разбирательство. В общем, этого типа, – кивнул на фотографию Нырков, – и еще одну девицу, которая с ним была, поселили на одном из наших объектов. Объект «Белуга». Слышали, наверное? Укрывали их, словом. Охрану, среди прочих, осуществлял, в частности, капитан Маркин Николай Михайлович. Сведения точные, это можно проверить. И вот они, все трое, однажды бесследно исчезли. Оставили объект и будто испарились. А спустя время нашелся обгоревший труп капитана Маркина…

Руки Ныркова лежали на столе. И когда он упомянул о погибшем Маркине, его ладони вдруг сложились в тяжелые, как булыжники, кулаки.

– Ты говорил, что было разбирательство, – сказал генерал Захаров. – Но ты там был при чем? Каким ты боком к Маркину?

– Коля был мне друг, – ответил Нырков. – И, когда его разыскивали, меня допрашивали тоже. Искали хоть какие-то зацепки, где искать. Потому что никаких следов вообще. Жена его, Анюта, чуть рассудка не лишилась. А потом – этот труп… Только Корнышева и ту девицу так и не нашли. И вот он объявился, – сказал Нырков и посмотрел, наконец, на генерала тяжелым и недобрым взглядом. Как же так, мол? Пепел сожженного капитана Маркина до сих пор стучал в его сердце.

– А что за девица, о которой ты говоришь? – никак не мог взять в толк Потапов. – Баба вот эта, которую мы в больнице захватили?

– Нет, – качнул головой Нырков. – Ее звали Катя. А фамилия у нее – Ведьмакина.

Захаров встрепенулся. А Потапов – тот и вовсе обездвижел.

– Погоди, погоди… – пробормотал генерал, все еще не смея поверить.

– Так точно, товарищ генерал! – мрачно произнес Нырков. – У нее такая же фамилия, как у этого полковника, специалиста по олигархам, как вы сказали. Она ему кто? Родственница?

– Дочь, – ответил Захаров.

– Дочь человека, который переправил за границу миллиарды. И она исчезла, – сказал Нырков. – Исчезла вместе с Корнышевым. И только он один может знать, куда она подевалась. Может, потому его и ищут так упорно, а?

* * *

План мероприятий в общих чертах составили к утру. Многое предложил и обосновал Нырков. Он диктовал по пунктам, и в его голосе при этом звенела холодная безжалостная сталь. У Захарова в какой-то момент даже появилось желание отстранить Ныркова от участия в операции, но Потапов вступился за коллегу, а Нырков, мгновенно догадавшись, что к чему, сухо произнес:

– Да вы не волнуйтесь, товарищ генерал. Я не напортачу. Тут только служба, ничего личного.

И Захаров понял то, что, похоже, немногим раньше него понял Потапов.

Пепел стучит в сердце Ныркова. И он спуску не даст ни себе, ни другим, и нигде не схалтурит, потому что – в память о погибшем друге. Последний долг отдать. Не в службу, а в дружбу. Будет у него мотивация сильнейшая.

– Хорошо, – сказал Захаров. – Работайте.

Нырков и Потапов уже сутки были на ногах, но отдыхать еще не время. Сели в микроавтобус с тонированными стеклами и поехали за Корнышевым. Тот находился на конспиративной квартире на Ленинском проспекте. К квартире Нырков и Потапов поднялись вместе. Дверь им по условному сигналу открыл один из опекавших Корнышева крепышей.

– Спит! – кратко доложил крепыш.

Кто бы сомневался!

Нырков прошел в комнату, где, не раздеваясь, спал на диване Корнышев. Едва Нырков коснулся плеча спящего, Корнышев вскинулся, будто только что увидел во сне что-то ужасное. И даже отмахнуться пытался, приняв, по-видимому, Ныркова за своего врага из сна. Но Нырков вовремя перехватил руку Корнышева и держал ее, крепко сжимая.

– Перебазируемся, – сказал Нырков. – Срочная эвакуация!

В сопровождении Ныркова и Потапова Корнышев спустился к микроавтобусу. Нырков сел за руль, а Потапов и Корнышев устроились в глубине салона, под защитой тонированных стекол, подальше от любопытных глаз.