Аннабель опускает взгляд, сводя брови. Её истерзанные артритом пальцы машинально перебирают чётки, и я догадываюсь, что она сама сильно нервничает.

– Если бы Йен имел серьёзные намерения на твой счёт, он смог бы тебя защитить, – поясняет она, возвращая на меня взгляд.

Мои губы искривляются, поднимаясь вверх. Но не в улыбке. Скорее, в гримасе боли, когда слёзы готовы вот-вот хлынуть по щекам.

 Мне хочется завершить этот разговор, потому что он ни к чему не приведёт. У её внука нет на меня планов. Я даже не уверена, что он действительно заинтересован во мне. Скорее, им руководят иные чувства. И в первую очередь – дух соперничества с отцом.

– Ваши выводы ошибочны, миссис Сандерс. У вашего внука по отношению ко мне лишь охотничий инстинкт.

Аннабель не стала спорить. Только пожала плечами, оставив своё мнение при себе. Но после этого разговора у меня возникло стойкое ощущение, что наш полёт в Мексику организован именно с её подачи.

Это был мой единственный отдых вдали от Бенджамина. Первый за три года брака. Я глотала воздух свободы и хотела в нём задохнуться. И казалось, что мне всё мало, что лёгкие так до конца и не могут расправиться, чтобы я могла дышать полной грудью. Потому что понимала – всё это временно.

За мной никто не следил, не одёргивал, не говорил, как себя вести, куда смотреть, какую музыку слушать или чьи книги читать. Аннабель в первый же день махнула мне рукой, дескать, делай, что душе угодно.

К моему счастью, в Мексике у Сандерсов не имелось недвижимости, по крайней мере не в Канкуне. Поэтому мы остановились в отеле. Немыслимо дорогом и красивом. Но на этот раз без постоянного надзора соглядатаев Бенджамина.

Первое время после замужества я пребывала в шоке от того, какое на посторонних людей оказывает впечатление моя фамилия. А точнее, то, что за ней скрывается. Миллионы и миллионы долларов. Казалось, когда я представляюсь, за моей спиной слышится шелест зелёных купюр. И незнакомые люди благоговели передо мной просто потому, что я имела к этим богатствам отношение.

В Парсонс я старалась не афишировать, какой семье принадлежу. А здесь, на отдыхе, моя личность не была ни для кого секретом и многие хотели со мной пообщаться. Словно это прибавляло им очков в собственных глазах. Поначалу подобное отношение было смешным и забавным, а со временем стало раздражать.

Я уже давно поняла, что в моём новом мире очень сложно отделить искренность от подобострастия. Но всё же опыт потихоньку вырабатывался, и я испытывала крайнюю степень смущения, когда понимала, что мне льстят и хотят угодить только по той причине, что считают меня баснословно богатой. И чем больше проходило времени, тем меньше мне хотелось общаться с такими людьми. Я понимала, что завтра я вновь могу стать для них никем.

Каждое моё утро начиналось с того, что я шла на берег Карибского моря и плавала, испытывая практически абсолютное счастье. Вкусная еда, прекрасный вид на море и короткая амнезия о последних трёх годах почти вернули меня к жизни.

Но время здесь текло мучительно быстро, и четыре недели пролетели как одно мгновение. Лишь по ночам, когда я оставалась наедине с собой, мои мысли, как светлячки к свету, стремились к Йену. Сердце сладко щемило, когда я вспоминала наши стычки.

Возвращаться в серпентарий Сандерсов абсолютно не хотелось. Но я испытывала острую потребность убедиться, что Йен всё ещё там, что наша извращённая игра продолжится и дальше.  Страх того, что, как только он полностью восстановится, сразу испарится из моей жизни, забрался под кожу и холодил нутро.

Из-за погодных условий нашему пилоту долго не давали разрешение на вылет, и до особняка мы добрались глубокой ночью.

В этом доме, казалось, ничего не изменилось за время нашего отсутствия. Тот же запах, те же декорации. Вот только люди те же? Я смотрела на лестницу, судорожно ожидая, что с неё сейчас спустится молодой наследник. Всё внутри меня свело от сладкого ноющего ожидания встречи. Но, к моему разочарованию, встречать меня вышел супруг. Неприлично радующийся моему возвращению.

Теперь я знала, что от его взгляда ничего не может укрыться, поэтому пришлось совершенствовать своё актерское мастерство. Сцепив зубы, я выдавила максимально счастливую улыбку и даже чмокнула его в щеку, задержав дыхание. Не хотела, чтобы запах дорогого одеколона разъедал моё обоняние.

– Как отдохнула, жёнушка? – вглядываясь в моё лицо, интересуется супруг. Абсолютно не хочется наблюдать всё, что я могла считать из того блаженного выражения, которое появлялось на его физиономии, стоило ему увидеть меня. Мне не хотелось знать, что он скучал по мне. Мне не хотелось знать, что он желает меня. Все его чувства по отношению ко мне вызывали стойкое отторжение.

– Спасибо, Бенджамин. Замечательно, – я застыла, не имея возможности увернуться от его пальцев, которые коснулись моей загорелой щеки.

– Ты очень красивая, куколка, – доносится до меня его комплимент.

Я же перестаю дышать, напряжённо размышляя, как поскорее отделаться от него. Скрыться за дверью и не видеть его как можно дольше. И мне страшно. Очень страшно оттого, что вновь требуется делить с ним спальню, отгороженную от него лишь хрупкой преградой.

– Спасибо, дорогой, – улыбаюсь так, что, кажется, ещё чуть-чуть и щёки треснут. Знаю, одно неверное слово или косой взгляд, и он найдёт способ отыграться.

– Может, ты кого-то другого ждала? Выглядишь разочарованной.

Его голос сухой, с серыми оттенками эмоциональности, словно он не вкладывал в свой вопрос никаких чувств. Но я-то знаю, что это ловушка.

– Бенджамин, пусти девочку уже спать. Мы всю ночь прождали вылет в аэропорту, она же еле держит глаза открытыми, – вклинилась Аннабель.

Он наконец отпустил меня и позволил уединиться в своей комнате. А я вновь, как в ту злопамятную ночь, припала к стене, чувствуя, что моё испуганное сердце готово вот-вот вырваться из грудной клетки и зарыться в землю.

Только после отдыха от нежеланного супруга я поняла, какой груз все три года несла на себе. Насколько сложно мне имитировать чувства, которые во мне отсутствовали. И теперь тяжесть этого испытания вновь вернулась на мои плечи.

На следующий день закрутилась подготовка к дню рождения. Но оказалось, что именинник уже несколько дней не появлялся в доме. Меня ждёт провал по всем фронтам, если он проигнорирует и празднество в свою честь. Самое прискорбное заключалось в том, что этот дом всегда славился своими вечеринками. Только вот организовывала их Джил, а не я. И предстоящий двадцать восьмой день рождения Йена – самое крупное моё испытание.

Я ужасно бесилась оттого, что так и не увидела его. Во мне образовался целый рой мыслей и домыслов и все о нём. Грудная клетка зияла пустотой, а голова наполнилась догадками о том, что он даже и не думал обо мне. Не вспоминал. Не скучал… как я скучала по нему. Моё глупое маленькое девичье сердце успело по уши влюбиться в парня, который даже не приложил к этому никаких усилий. Скорее наоборот, сделал всё возможное, чтобы оттолкнуть меня.