Та опешила, но извинения приняла и попросила тетрадь с домашним заданием. На этот раз всё было на месте, и урок прошёл без сучка, без задоринки.

Данил старался изо всех сил, а вот Агата напротив сегодня решала задачи медленно и часто смотрела по сторонам. До Дня защитника Отечества оставалась неделя, и на него у девочки были грандиозные планы…

Глава 10

Данилу на день рождения Агата подарков не делала. В конце декабря он сломя голову мчался к Лере, поэтому тогда она посчитала подарок лишним и неуместным и просто поздравила одноклассника на словах. Точнее, написала «ВКонтакте», потому что двадцать восьмого декабря они уже не учились.

Но в День защитника Отечества смысла таиться уже не было. Лера наконец-то ушла в закат, и Агата буквально сгорала от желания преподнести Данилу что-то особенное. Не купленное наспех в каком-нибудь ларьке, а оригинальное и памятное. Над этим «оригинальным и памятным» она ломала голову три дня, но, так и не придумав ничего дельного, пошла за советом к няне и матери.

Алевтина Михайловна мыслила, как среднестатическая умудрённая опытом женщина. Ей не приходило на ум ничего, кроме носков, шампуня и сертификата в какой-нибудь магазин. У Анны Георгиевны фантазия была явно богаче. Интуиция подсказала ей отталкиваться от интересов Данила, а именно от его любви к рисованию.

– Подари ему специальные ручки и карандаши для живописи.

Агата расплылась в улыбке. Это предложение она оценила и пожертвовала двумя тысячами рублей из копилки. «Шкурных» интереса в таком решении присутствовало как минимум два. «Садясь рисовать этими ручками и карандашами, Даня будет каждый раз вспоминать меня, – рассуждала девочка, – а во-вторых, совесть не позволит ему прийти без подарка на мой день рождения». Свой праздник Агата собиралась отмечать тоже в центре и уже продумывала детали «убойной мартовской вечеринки».

В день X, а точнее, двадцать второго февраля, Агата надела платье. Тёмно-синее, украшенное кружевом и пайетками по подолу и вороту. В повседневной жизни платья она обычно не носила. Те казались ей неудобными и напоминали о танцевальных соревнованиях. Думать о танцах лишний раз Агата не любила, но сегодня позволила себе сделать исключение.

Данил, как обычно, сидел за первой партой и набирал кому-то длиннющее сообщение. Аватарка на его профиле «ВКонтакте» изменений не претерпела, Агата проверила её сразу, как только проснулась. И, когда она вошла в аудиторию, его серо-голубые глаза-океаны вспыхнули и задержались на ней дольше обычных трёх секунд. Агата могла поклясться, что ровно на одно мгновение в них зажегся неподдельный интерес.

– Привет.

– Привет.

Руки её не дрожали, голос звучал ровно, и только на бледных щеках предательски вспыхнул ярко-розовый румянец.

– Это тебе, – произнесла она, отдавая ему бумажный пакет с подарком. – С праздником!

Он ответил ей фирменной улыбкой и тут же вытащил набор для живописи.

– Класс! Как раз в тему!

Агата смущённо опустилась на стул и перебросила копну тщательно расчёсанных волос на левый бок. Платье на ней было трикотажное и без рукавов, и вскоре она почувствовала лёгкий озноб на плечах из-за холодного воздуха, идущего от окна.

– Завтра выходной. Что планируешь делать?

– С пацанами в клуб пойду. Вован со вчерашнего вечера зовёт. Хорошо, что сегодня всего три урока.

О Воване Агата слышала впервые. Кто он такой, она понятия не имела и поставила себе  цель постараться найти его на фотографиях Данила.

– А ты?

– А у меня, как всегда, танцы.

– А их нельзя прогулять хотя бы в праздник?

Агата пригладила складки на платье и посмотрела на свои чёрные балетки. В эту секунду она больше всего жалела, что у неё нет туфель-лодочек. А самое главное – нет «шпилек» и косметики.

– Нельзя. Лентяев и прогульщиков у нас не любят.

– Как хорошо, что родители не догадались отдать меня в танцы, а то я бы, наверное, вылетел в первый же день. Причём с ярлыком – мальчиш-плохиш.

Агата растянула губы в улыбке, но зубы в брекетах показать не посмела. Если Данил и носил когда-то скобки, то снять их он умудрился задолго до прихода в центр её матери. Зубы у него были белыми, ровными и удивительно красивыми. По мнению Агаты, красивым в нём было всё. И она бы скорее умерла, чем даже мысленно назвала его плохишом...

* * *

– Не знаю, что с ним делать, – произнёс Алексей Николаевич. – Ему ничего неинтересно. Вроде загорается идеей, а затем, бац, и через месяц бросает. Хотел ходить на бокс – записали. Вроде даже тренер хвалил. А потом он борьбу начал прогуливать. Бокс ему нравится, а борьба – нет. А они в комплекте идут. Ну вот как так…

– Спорт дисциплинирует, – взяла слово Анна Георгиевна. – Я знаю, что в спортзале Данил занимается регулярно.

– Ходит, да что там… И ладно бы спорил, ругался, так нет. Всё спокойно. Спокойно бросает и всё...

– Вчера Агата отпросилась с занятий. Тренировку поставили на час раньше. Он тоже не стал задерживаться. Сказал, что его помощь очень нужна в клинике.

Алексей Николаевич покачал головой.

– Нужна, но не до такой степени, чтобы с уроков уходить. Я сказал прийти, как освободится. В пять так в пять. В шесть так в шесть.

– Значит, просто не захотел заниматься один. Когда он один, с него спроса в два раза больше.

Агата стояла за дверью материного кабинета. Сегодня у неё не было тренировки, и мать попросила её спуститься вниз в девятом часу вечера. Со Дня защитника Отечества прошло всего три дня, но Анну Георгиевну это не останавило. Она решила устроить внеочередное родительское собрание, на которое зачем-то позвала и Агату.

– Агата, хватит топтаться за дверью, Заходи уже, – произнесла Наумова старшая, и её дочь, сделав глубокий вдох, вошла в помещение.

Кабинет Анны Георгиевны был отделан в чёрно-белых тонах. Много денег она в него не вкладывала. «Максимально дёшево и консервативно, – гласил её главный жизненный принцип, – но качественно». Качество для Анны Георгиевны всегда стояло на первом месте. Между качеством и красотой она, не раздумывая, выбирала первое и была согласна платить только за него.

Посередине стоял её рабочий стол с компьютером. В углу – стеллаж с многочисленными папками. А чуть дальше к окну ещё один стол, более длинный и окружённый шестью мягкими кожаными стульями для посетителей. У самой Анны Георгиевны стул стоял широкий, но