Хлуднев вознаградил Бублика за труды стаканом самогона и выставил за дверь.

— Ну, теперь можно и о деле поговорить, — сказал он, подливая в стаканы, и снова вопросительно глянул на Артема, но тот отрицательно помотал головой. — Говорят, что тебе, Артем, повоевать пришлось? И приемчики какие-то специальные знаешь?

— Кто говорит? — спросил Артем, жестко посмотрев на Гошу Лапина.

— Люди говорят! — взгляд Хлуднева тоже стал колючим. — Я ведь не спрашиваю тебя, куда ты девал волыну, которую у Бублика отобрал!

Артем невольно коснулся левым локтем рукояти «нагана», который засунул под свитером за пояс.

— Думаешь, почему я тебя тогда не тронул? — продолжал между тем Хлуднев. — Да потому, что оружие тебя не изменило, какой ты был, таким и остался, понтов лишних не кидал, на рожон не полез. Именно такие люди должны оружием владеть. Понял, о чем я говорю? Ты ведь серьезный мужик.

— Я не мужик, — перебил его Артем, — мне землю пахать не приходилось.

Он мог бы добавить, что мужчины из рода Бестужевых не одну сотню лет из поколения в поколение служили в армии. Но промолчал.

— Да ладно, не умничай, — отмахнулся Хлуднев. — Дела у нас впереди серьезные, и люди для них тоже нужны серьезные. Надеюсь, ты понимаешь — то, что случилось, это навсегда? Поэтому надо забыть про старые законы. Теперь здесь закон — тайга, и медведь прокурор. Без якутов нам не выкарабкаться, они умеют выживать в этих условиях, а мы нет. Вот только помогать нам по-хорошему они не собираются. А раз так, мы должны заставить их сделать это.

— Я-то здесь с какого боку? — усмехнулся Бестужев. — Как я их заставлю?

— Чего ты лыбишься? — взъярился вдруг заметно подвыпивший Гоша. — Ну, чего ты лыбишься? Тут базар конкретный, а он все лыбится…

— Заткнись, — не поворачиваясь к Лапину и не повышая голоса, сказал Артем, а Хлуднев добавил такой выразительный взгляд, что Гоша немедленно замолчал.

— Ты не обижайся на него, — смягчив тон, сказал Хлуднев. — Он парень неплохой, просто нервишки немного не в порядке после войны. Зато боевой опыт имеется.

Артем не стал объяснять ему, что нервы у Гоши потрепаны неумеренным потреблением анаши, а боевой опыт ограничивается несением караульной службы в комендатуре, вместо этого спросил:

— Объясни, чего ты хочешь от меня?

— А кто еще возглавит наши вооруженные силы, если не капитан Российской армии? — с хитрой ухмылкой произнес Хлуднев.

Похоже, Хлуднев собирался ошарашить собеседника, но ему это не удалось. Артему понадобилось не больше секунды, чтобы сообразить, что к чему.

— В вещах покопались? — спросил он с равнодушным видом, хотя внутри все кипело. — Документы нашли?

— Ты уж прости! — развел руками Хлуднев. — Я должен знать все о своих людях. — (Ого, я уже свой, мне оказано высокое доверие, отметил Артем). — Не такое у меня положение, чтобы держать под боком темную лошадку. Пришлось посмотреть, когда тебя дома не было. И не надо права качать! Теперь я устанавливаю здесь законы! Спросишь, по какому праву? Отвечу — по праву сильного!

— Да не собираюсь я ничего спрашивать, — Артем держал себя в руках. — И так все понятно.

Произойди такое несколько лет назад, Хлуднев уже искал бы пятый угол. Но некоторые события в жизни Артема изменили его взгляды, и теперь он очень сдержанно относился не только к применению оружия, но и вообще к насильственным действиям, перестав принимать участие даже в спортивных поединках и применяя свои специфические умения лишь в исключительных случаях. Но тренироваться не переставал никогда. Здесь, на Хатагай-Хае, он тоже частенько уходил в сопки, чтобы в одиночестве проделать комплекс основных упражнений. Увидь его в этот момент кто-нибудь из старателей, то непременно решил бы, что Бестужев рехнулся — разве будет человек в трезвом уме колотить голыми руками по камням, ломать пяткой толстые сучья и бегать чуть ли не по отвесным склонам?

— Если ты внимательно посмотрел документы, — продолжил Артем, — то видел, что там написано: капитан запаса.

— А меня не особенно интересует, турнули тебя из армии или сам ушел! — широко улыбнулся Хлуднев и хлопнул Артема по плечу. — Можешь считать, что объявлена мобилизация. Или ты не согласен?

Если бы он знал, что обращаться подобным образом с Бестужевым, пребывающим в таком состоянии, — это почти то же, что сидеть рядом с миной замедленного действия, то не был бы так беспечен.

— Да как тебе сказать? — пожал плечами Артем. Он уже принял решение и не собирался его менять. Но чем черт не шутит, может быть, еще удастся отговорить Хлуднева от дурацкого самоубийственного плана военной кампании? — Рассудил ты все правильно, только исторического опыта не учел.

— Какого еще опыта? Что ты несешь! — снова вмешался Гоша, успевший в одиночку под шумок налить и опрокинуть еще один стакан. — Поставить узкоглазых раком и вставить фитиль по самое не могу, чтобы дань нам носили! Как это раньше называлось, ясак, что ли? И все дела… А то — опыт, стратегия…

— Послушай, Михаил, — сказал Артем, даже не глядя в сторону «ветерана чеченской кампании», — может, Гоша уйдет? А то, я чувствую, при нем серьезного разговора не получится.

Бестужеву была понятна причина агрессивного настроения Лапина. Скорее всего тот сам претендовал на роль «командующего войсками» и теперь сильно жалел, что по невоздержанности языка разболтал Хлудневу про Артема. И еще, перехватив взгляд Гоши, он подумал, что нажил себе смертельного врага. Но не слишком расстроился, потому что после того, что он собирался сделать сегодняшней ночью, у него и без того должно было стать много врагов.

Хлуднев поднял почти опустевший графин, посмотрел на него, потом на Лапина и сказал:

— Да, Гоша, Артем прав. Что-то ты увлекся. Иди, проспись!

Похоже, Лапин хотел возразить, но, натолкнувшись на взгляд командира, с угрюмым видом поднялся из-за стола и послушно вышел из комнаты. С минуту еще было слышно, как он на что-то жалуется в коридоре Бублику, потом хлопнула дверь, и стало тихо.

— Теперь излагай! — испытующе глядя на Артема, сказал Хлуднев. — Только не думай, что я такой уж темный, меня все-таки с четвертого курса института посадили. У меня даже погоняло было такое — Студент. Так что можешь не упрощать, говори как есть.

— Ну ладно, — согласился Артем. — Слушай, раз уж позвал. Но сначала скажи, как ты собираешься усмирить якутов?

— Да запросто! — улыбнулся Хлуднев. — Побомбим немного, потом прикажем сдать оружие — и всех-то делов! Поставим своего управляющего, и пускай дань платят. Когда-то кучка казаков весь этот край в руках держала, и ничего, справлялись. Так что, по большому счету, Гоша не так уж и не прав.

— Так-то оно так, — перебил его Бестужев. — Только времена изменились. Теперь у них огнестрельного оружия больше, чем у нас, и владеют они им лучше, чем твои вояки. Думаешь, они все оружие сдадут? Ага, помечтай! Если партизанская война начнется, кранты нам всем. Партизанскую войну выиграть невозможно. Думаешь, в Чечне мы победили? Черта с два, там духи добились всего, чего хотели, и только после этого припрятали оружие до следующего раза, пока опять не пригодится. Мы теперь делаем вид, что контролируем обстановку, а они смеются над нами между собой и тянут с нас, тянут… Но это так, к слову, просто я хочу объяснить, что такую войну нам не выиграть. Якуты здесь каждую тропку, каждый перевал знают. Если несколько человек засядут на сопках вокруг поселка, то ни один из нас не сможет выйти из дома. Будут отстреливать, как куропаток, и ничего ты им сделать не сможешь.