– В отставку, – ответил тот, не уточняя, по каким обстоятельствам он думает об отставке. – Но об этом как-нибудь… Не за пивом, а за чаем. Чай фитоэстрогены не содержит?

– Не слышал. Едва ли.

– И хорошо. Значит, как-нибудь чайку попьем. Я зеленый люблю. А сейчас давай о делах.

Валентин Александрович молча кивнул. Он не умел быть подобострастным перед старшими по званию. Хотя общаться с генералами привычки не приобрел, поскольку в спецназе ГРУ вообще генералов нет. Там даже командующий имеет только полковничью должность и носит одинаковые погоны с командирами бригад и с несколькими начальниками штабов бригад. Тем не менее легкое напряжение подполковник все же чувствовал.

– Мне о тебе самом и твоей группе рассказывал мой начальник генерал-лейтенант Тарасько. Ты тогда на учениях ловко всех провел – и наших, и внутривойсковиков оставил с носом. Это именно та причина, по которой в нашей операции решено задействовать именно твою группу, а не наш спецназ. Ты хорошо генерал-лейтенанта знаешь?

– Видел минут 20.

– Значит, он тебя хорошо знает. Расскажи, как наш спецназ умудрился вас из своей ловушки выпустить?

– Просто. Они мимо нас прошли, а мы ушли им за спину, а потом между вашими и внутривойсковиками через кусты проползли, – проявил скромность Свентовитов.

– Насколько я знаю, островок, куда вас загнали, был окружен полностью. И по реке, и по суше. Как наши мимо прошли? Не очень представляю.

– Да просто, товарищ генерал. Мы им даже мостик сделали. Они по нему и прошли. Там бревна лежали спиленные, противопожарную просеку делали. Мы бревна и перетаскали. И положили их почти на воду. А чтобы не уплыли, на плечах их держали. Ваши по нашим плечам прошли и нас не увидели. Для этого нам, правда, пришлось рожами в грязи искупаться. Но ничего, грязь смывается…

– Да, террористы из ваших парней получились бы отменные, – оценил генерал умение спецназа ГРУ маскироваться.

– Мы не террористы. Мы – диверсанты. Военные разведчики – диверсанты. Я лично вижу в этих терминах большую разницу.

Голос подполковника звучал достаточно твердо. И генерал не стал настаивать на своей формулировке. Он вообще, кажется, проникся восхищением.

– Разве в названии дело? Дело в том, как дело делается, и какое дело! Извини уж за такие филологические то ли изыски, то ли извращения. Но нас очень устраивает умение твоей диверсионной группы работать, умение дело делать. Теперь вопрос на засыпку. Это все были заготовленные варианты? Разведка сработала?

– Исключено. Опечатанные пакеты с легендой вскрывали при нас и при представителях каждой из сторон. Сургучные печати, конечно, можно так вскрыть, что потом никто не догадается, только зачем это делать? Кажется, легенду не знало даже руководство учений. Мне, по крайней мере, именно так показалось. Там были открытые вопросы, которые прорабатывались на ходу, уже рабочим порядком. И все наши действия построены на импровизации.

– Трудно в это поверить, – генерал отчего-то вздохнул.

– Можно поверить. Вы бы, товарищ генерал, не ждали нас сегодня на КПП с подполковником Лученковым, а прошли на полигон и посмотрели на наши занятия. Тогда бы вы больше поняли. Еще лучше, сами попробовали бы пройти дистанцию хоть раз. Хотя бы уполовиненную полосу, солдатскую. Но я и объяснить могу. Любая импровизация возможна, когда существуют во множественном числе наработанные варианты. Чем больше вариантов, тем легче найти аналогию и наиболее подходящий способ действий. А все остальное делается уже за счет тренированности. Физическая подготовка, умноженная на умение терпеть все, причем неограниченное количество времени, – это в нашей специализации главное. Так что, не хотите полигон навестить?

– Это не мой профиль. Я больше специализируюсь по выработке разных хитростей, сидя за картой или над материалами какого-то дела. У вас наработки боевой деятельности, у меня наработанные базы данных. Я тоже использую аналогии, только в другом профиле. А в итоге мы друг без друга не можем. Но мы друг другу нужны, потому что одно дело делаем.

– Здесь я соглашусь. И готов выслушать, какие хитрости вы для нас придумали. Для диверсантов, которых вы готовы к террористам отнести.

Это уже было сказано без прежней серьезности, и генерал понял тон сказанного. Но тут же решил перейти на более деловой тон:

– Слушай, диверсант. Только в данном случае задача будет, пожалуй, более близкая к термину «террорист», если вообще не применять криминальную терминологию, в которой я, признаюсь, не силен, поскольку с криминалитетом дела имел мало, а если и доводилось, то всегда старался избегать их словечек. Не по нраву они мне. Это президент наш может даже в телевизионном выступлении так говорить. А нам, простым смертным, это не дозволительно.

– Рад поработать с культурным человеком, – согласно кивнул подполковник Свентовитов. – Я слушаю вас очень внимательно.

– Начать я вынужден буду издалека…

– Тогда я смогу, думаю, больше понять.

– Именно это мне и нужно. Чтобы ты всю серьезность и ответственность дела не просто понял, но и прочувствовал. Иначе, без этого осознания, можешь вообще, чего доброго, отказаться от операции. Я не буду, конечно, говорить, что не советую этого делать, потому что подобные слова будут похожи на угрозу, а таким людям, как ты и твои парни, угрожать рискованно. Я просто скажу, что твоя группа – это лучшее, что мы смогли найти для выполнения такого, я бы сказал, щекотливого задания. И опасного, поскольку, с официальной точки зрения, оно должно преследоваться не только нашими законами, но и законами других стран, а мы в данном конкретном случае не сможем обеспечить прикрытие никаким образом. Мы вообще вынуждены будем в случае провала от тебя откреститься.

– «Автономка»… – с пониманием сказал подполковник Свентовитов. – Это нормальное понятие. Для всех нас нормальное, хотя только теоретически. Мы знаем, что иногда такая работа должна встречаться, но на нашем коротком веку мою группу подобные варианты стороной обходили. И я понимаю, что для осознания ответственности порученного одного приказа может быть мало. Единственное, что меня в данном вопросе беспокоит – это отношение моего непосредственного командования к конкретной операции. Если операция перешагивает черту закона и операция при этом разрабатывается и проводится другим ведомством, не имеющим к Министерству обороны никакого отношения, мне и моим офицерам необходим будет приказ по перекомандированию.

Генерал Дошлукаев согласно кивнул:

– Это естественное положение вещей. И я ждал такого условия, или, точнее, вопроса, и потому начал именно с него. Конечно, даже командир вашей бригады не может взять на себя ответственность. К вашему «директору мебельного магазина»[12]мы обращаться не стали, потому что это дело вообще выше уровня его интеллекта; кроме того, все знают, как к нему относятся в войсках. Его распоряжение могло бы только повредить делу. А если бы он вообще попытался проявить инициативу, это уже грозило бы полным провалом и трагедией для страны. Мы обратились напрямую к начальнику ГРУ и командующему войсками спецназа ГРУ и получили согласие, хотя тоже не сразу. Пришлось и им сообщить предысторию, которую я собрался рассказать тебе. Такой уровень согласования тебя устроит?