Ничего не понимающий Нортис поспешно помчался на испуганный голос матери, продолжая вслушиваться в гогот неизвестных пришельцев. Игра в разведчиков была забыта. Нортис еще не знал, что это был последний раз, когда он играл подобно остальным детям его возраста. Когда мальчишка обдирая ладони, выбрался из-под лотков с водорослями, первым делом ему бросился в глаза упавший на колени отец, прижимающий обе руки к животу, и мать, вырывающаяся из рук неизвестного мужчины.

— Ржавый! Как думаешь, что у нее под этим комбезом?! Спорим, что такая телка не носит трусиков? Ну-ка дерни за липучку. Помнишь ту древнюю песню из архива? Дерни за липучку, получишь результат, — фальшивя, пропел нескладный парень, отличающийся гнилыми зубами и нечесаной гривой черных волос. — Ну же! Дергай давай!

— Господи! Что же вы делаете! — вскрикнула старшая Вертинская, извиваясь в руках молодого парня. — Алексей!

Услышав отчаянный призыв жены, Алексей Вертинский сумел вздеть себя на ноги и сделать шаг к жене. Торопившийся к родителям Нортис невольно замер на месте и во все глаза уставился на отца — такого выражения на обычно добродушном лице отца мальчишка не видел никогда. Опущенные плечи, выставленные перед собой напружиненные руки и самое главное — тяжелый свирепый взгляд исподлобья — Алексей уже понял, что одними только словами малолетних беспредельщиков не образумишь.

Еще один шаг вперед — и удерживающий Елену подонок покатился по полу, прикрывая лицо и истошно воя — прямой тяжелый удар Алексея расплющил ему нос, словно гнилой фрукт. Неизвестные нападающие ошеломленно застыли на месте — никто не ожидал от «ботаника» таких решительных и самое главное — стремительных действий. Нортис бегом помчался к родителям и остановился рядом с тяжело дышащим отцом.

Освобожденная мать крепко ухватила его за плечи и завертела головой по сторонам, высматривая Настю — младшая сестренка сидела на шаг позади от них и думала над важным вопросом: заплакать сейчас или это просто странная игра, в которую играют мама с папой.

— Убирайтесь отсюда! — выплюнул Алексей, закрывая собой жену и детей. — Просто убирайтесь, и я обещаю, что не буду сообщать охране!

— Ты долбанный навозник! Ты сломал мне нос! — проверещал катающийся по полу парень, между его пальцев показались ярко-красные струйки крови.

— Убирайтесь! — не меняя тона, повторил отец, и от его взгляда четверо подонков замешкались и растерянно переглянулись. Пятый был занят лишь своим расплющенным носом и сейчас ему было на все плевать…

— Мой нос! О… кажется, я захлебываюсь кровью! Мой нос…

Пронзительный перезвон таймера вырвал Нортиса из сна-воспоминания, который он видел каждую ночь вот уже десять с лишним лет. Рывком сев на узкой кровати, он обвел взглядом пустой отсек и сосредоточил визоры имплантата на мигающем экране браскома. Всего лишь будильник. Значит, он проспал не меньше десяти часов и сейчас время приема лекарств. Тело отдавало болью при каждом движении, и, закинув в рот горсть таблеток, Нортис с величайшим трудом заставил себя окончательно проснуться.

Привычно забравшись на платформу, он начал застегивать многочисленные пряжки и застежки и, лишь когда все уже было готово, вспомнил, что теоретически у него уже две полноценные руки. Именно теоретически…

Калека нажал пальцем на чуть пружинящую защелку на запястье протеза, и небольшая панель с легким щелчком откинулась в сторону, обнажив несколько рядов световых индикаторов, мерцающий датчик, показывающий цифры 47,5 % — оставшийся запас энергии в источниках питания и самое главное — темно-красный переключатель активации самого протеза. Сейчас он застыл на положении «Офф», и протез висел на плече юноши мертвым грузом.

— Пора проснуться, — пробормотал Нортис и решительно повернул переключатель до отчетливого щелчка. Мертвые индикаторы ожили, по ним пробежала вся гамма цветов, и наконец все огоньки зажглись успокаивающим зеленым светом.

Механические пальцы рывком сжались в кулак — это движение было проделано автоматикой протеза, которая подстраивалась под сигналы нервных окончаний хозяина. Аккуратно закрыв панель управления, Нортис перевел взгляд на протез и сосредоточился на команде «Разжать пальцы». Ничего не произошло. Искусственная рука отказывалась повиноваться. Несколько растерявшись, Нортис постарался представить в своем мозге картину, как его новая рука выпрямляется и смыкает пальцы на пластиковой тубе с водой. Безрезультатно. Протез не желал шевелить даже мизинцем. Следующие полчаса калека потратил на попытку оживить имплантат и заставить его повиноваться, но успеха не добился. Уже совсем отчаявшись и чувствуя, как на глаза наворачиваются злые слезы разочарования, Нортис в бешенстве выругался и протянул руку к тубе с водой, собираясь освежить пересохшее горло. Совершенно неожиданно для него протез метнулся к узкой тубе и с такой силой сжал стальные пальцы, что жалко хрустнувший пластик разлетелся во все стороны, а Нортиса окатило брызгами воды.

«Придурок! Дешевый нуб!» — мысленно выругал себя калека — как он вообще мог забыть, что внешние искусственные имплантаты повиновались не мозгу, а нервным окончаниям, к которым были подключены. Чтобы пользоваться новой рукой, не надо было «воображать» само действие — надо было действовать!

Выдохнув, Нортис, уже не сосредотачиваясь, разжал кулаки, и обе руки повиновались — левый кулак распрямил пальцы, слепленные из живой плоти, а протез стремительно разжал артианитовые пальцы, и освобожденные остатки тубы шлепнулись на пол. Нортис поднял лицо к потолку и ликующе рассмеялся. Протез работал! Раскаты почти безумного смеха еще раз послышались из плохо изолированного отсека покалеченного постояльца, и проходивший по узкому коридору Рамирес невольно замер на месте и покачивая головой, прислушался. Смех его одновременно и удивил, и напугал — совсем не так должен смеяться семнадцатилетний парень.

Совсем не так… и эти странные перекаты смеха… они ему что-то напоминали — словно он уже слышал такой хохот прежде.

В коридоре вновь воцарилась тишина, и жирный хозяин жилмода развернулся и поспешно понес свои необъятные телеса к регистрационной стойке. Взгромоздившись на стул, Рамирес первым делом залез в свой личный компьютер и торопливо защелкал папками, выискивая нужный файл в обширном видеоархиве. Через секунду из стоящих на стойке колонок донесся вопль, переходящий в пронзительный смех с хрипами — именно такой хохот Рамирес и слышал из отсека Нортиса. Почти один в один. Взглянув на трехмерное изображение на вирт-экране, Рамирес скользнул глазами ниже и прочитал напечатанное мелкими буквами пояснение:

Земные животные. Пятнистая гиена. Считается полностью вымершим видом.

Нащупав за спиной одноразовую упаковку с соком, толстяк сделал глоток и пробормотал:

— Одно из двух. Либо парнишка держит в отсеке гиену, либо у него поехали мозги. Одно из двух…

Условный рассвет — на Астероид-Сити так назывался момент, когда притушенные на время сна лампы освещения начинали светиться ярче, — застал Нортиса за терминалом. В эту ночь он не ложился. Как можно спать, когда имеется безлимитный выход в сеть?