Оттолкнула его тело и отпрянула в сторону. Серая дымка в его глазах развеялась, а мой страх остался. Грудь мужчины вздымалась часто-часто, а его взгляд убивал.

- Не придешь сама, я притащу тебя. Но тогда мое предложение будет аннулировано, и я возьму тебя, Вика. И да, охране приказано никого не выпускать.

В порыве страха хватаю телефон, но номер Леры не доступен.

Выхожу из дома, преодолеваю расстояние до будки охраны с намерением покинуть территорию. Там же нахожу водителя.

- Вадим, отвези меня к Лере, - приказываю.

- Простите, Виктория Сергеевна, выезд куда-либо сегодня запрещен.

- Я невеста твоего начальника, Вадим, - распахиваю глаза от удивления.

- На данный момент Тимур Альбертович здесь за главного. Простите, но за невыполнение приказа Альберт Чернов уволит нас.

* * *

Стук в дверь вызывает дрожь во мне, а не в хозяине комнаты.

Мужчина словно ждал. Через секунду дверь его спальни распахивается, а я делаю шаг внутрь. Темно. Я бы даже сказала, что интимно – свет потушен, за окном ни глотка света. Поворачиваю голову, замечая на телевизоре заставку какого-то фильма – самое начало, ждет просмотра.

Громко сглатываю, дверь за мной закрывается. Шаги за спиной – отчаянные, громкие, отдаются эхом в моей груди.

Мужские тяжелые руки опускаются на мои плечи, громко дышу.

- Ты не бояться сюда пришла, а за правдой, - хрипло звучит голос Тимура.

Молчу.

Очень глупо было довериться тому, кто изнасиловал меня.

Под напором его рук полы халата расходятся, он молча заставляет опустить руки, и шелковый халат соскальзывает. Под ним штаны до щиколоток и закрытая кофта.

- Когда вы жили вдвоем, под этим халатом наверняка было лишь нижнее белье. Не так ли?

- Так.

Не нравится мне все это, не нравится!..

- При мне тоже должно быть так.

- Мы не договаривались о таком! – поворачиваюсь, но не успеваю ничего сделать.

Его руки настойчиво тянут края кофты вверх. Когда он поднял ее до горла, то ненароком коснулся груди – или специально? Делаю шаг к выходу, но его руки толкают меня на кровать, одним движением снимая и штаны.

Я остаюсь в одном белье.

- Забирайся под одеяло. Сказал, не трону.

Стою посередине комнаты, учащенно дыша. Его фигура загораживает выход. А в следующую секунду Тимур запирает дверь на ключ и бросает его в сторону.

- Под одеяло, Вика, - приказывает он, - выхода больше нет.

Выполняю, отодвигаюсь к стенке. Он ложится в одних спортивных штанах, притягивает меня к своему торсу и шумно вдыхает воздух, касаясь носом моих волос.

- Мы будем смотреть фильм. Я расскажу тебе кое-что, а затем мы уснем. Больше ничего не будет.

- Не будет, - повторяю я, с содроганием ощущая жадные движения его рук по животу и оголенным бедрам.

Ниже катиться просто некуда, но я выбрала худшее из зол. У меня был выбор без выбора.

Вскоре безумие Тимура успокоилось, залегло на дно – он притянул меня к себе, и весь фильм мы пролежали именно так. Я не понимала, куда катится моя жизнь, если я лежу полуобнаженной в постели брата моего жениха… Тем временем Чернов-старший перебирал мои волосы, порой стискивая плечи до боли и отпуская. Мне было не по себе – напряжение сковало мое тело.

Закончился фильм. Я даже не помню, о чем он был, все мои мысли были заняты той девушкой Асей…

- Расскажи мне дальше, - потребовала я, отслоняясь от мужчины.

Тимур только и ждал этого, словно он давно хотел поделиться с кем-то ужасной правдой…

- Ася была беременна, когда совершила самоубийство, - мрачно.

- Беременна?.. Что ее толкнуло на это, если она носила ребенка под сердцем?! – выдохнула я, - постой… от кого беременна?

- Приходи завтра снова. Может быть, я расскажу, что было дальше…

А в следующую ночь условия кардинально изменились, и вернулся тот самый Тимур – жестокий и безумный.

Тимур

Безумен ли я? Не могу дать ответ, ведь признаться в этом чертовски сложно. Даже самому себе.

Стою у начала лестницы, ведущей на второй этаж, и все никак не могу оторвать взгляд. Девочка сидит на стуле, сложив ноги по-турецки. Я тоже люблю так сидеть. Наблюдаю еще и понимаю, что ей удобно, ей комфортно. Листает увесистый учебник, что-то изредка записывая на листке бумаги. Мне кажется, что она уже закончила писать работу, просто дорабатывает все до идеала. Идеалистка.

На ней надеты штаны, так осточертевшие мне, ведь они скрывают ее формы и делают фигуру мешковатой. Но она надевает это нарочно, потому что не ходит голышом при посторонних, коим я являюсь. Белая футболка открывает вид лишь на острые локти. Вика на секунду подносит ручку к губам, чтобы напряженно вчитаться в абзац.

Совсем девочка ещё, двадцать два года. Мне вот-вот стукнет тридцатник, но чувствую я себя на все пятьдесят. Именно таким пятидесятилетним я и застрял в прошлом. Там, где была Ася. Бросаю последний взгляд на увлеченную Вику, что совсем не замечает меня, и устремляюсь наверх.

Захожу в спальню, в которой раньше спала она. Касаюсь светлой однотонной стены - эти стены помнят ее живой и радостной. И мертвой тоже помнят.

Все та же кровать, в которой она нежилась по утрам. Те же стены, обои, расстановка.

В моей спальне ничего не поменялось...

Сажусь на кровать, упираюсь руками в колени и обхватываю голову.

Тебе не нравилась моя кровать? Я бы купил новую, хоть за миллион.

Тебе не нравилась моя спальня? Я был готов снести ее и построить новую.

Город, страна? Полетели отсюда. Ты ведь так хотела в Польшу, да и я построил там дом.

Пять лет прошло, а я помню все.

Отчетливо помню боль. Неоднократную.

«- Ты смотришь на него, как раньше ты смотрела на меня, - шепчу я, разрываясь между тем, чтобы ударить ее наотмашь или броситься к ее коленям. Ася смеётся. То ли плачет, то от играет, а я не бью ее и не бросаюсь в ноги…»

Боль номер раз.

Новость о беременности - прекрасно, Ася, боль номер два.

«- Брат, нашли тело Аси, - глухо оповещает Андрей, сжимая в руках телефон».

Прекрасно, моя девочка, боль номер три.

Ты хотела убить меня? У тебя получилось.

Сука!

Вскакиваю с кровати, как ошпаренный раскаленным маслом. С каким-то звериным удовольствием бью кулаком в стену. До боя ещё неделя, а я уже готов! Готов! Бью еще раз и еще раз…