Вонь навоза едва не резала глаза, но я быстро притерпелся. Постояльцев, похоже, было не так много — у коновязи разместились всего три лошади под седлами. В конюшне тоже торчало меньше десятка голов. А вот живности, которую хозяин растил на убой, наоборот, хватало с избытком. Не бедствует трактир, не бедствует.

— Брат, — с почтением, но без подобострастия поклонился мне слуга в переднике, стоило мне войти во внешние ворота.

Я кивнул ему в ответ. Благословлять мне по рангу балахона не положено. Особых привилегий тоже никаких у писаря быть не может. Единственное право — занять койку, которую обязан держать хозяин для таких путешественников, да поесть не дороже тринадцати пфеннингов. Жрать, разумеется, можно и больше, и дороже, только за все выше этой суммы платить придется из своего кармана.

Так что спрашивать наличие комнат я не стал, чтобы не выбиваться из образа. Как к представителю духовенства, ко мне могут обратиться с просьбой, но — в рамках возможностей сана, а он у меня чуть выше второго помощника третьего секретаря.

Пока я преодолевал изрытый свиными пятаками двор, на крыльцо трактира выбрался пузатый мужик в красной рубахе с коротким рукавом и черных штанах. На поясе у него был затянут дорогой кушак, а сапоги блестели не хуже иного зеркала. Сыто отрыгнув, толстяк окинул меня взглядом, но тут же утратил интерес.

Прогрохотав по ступенькам, мужик решительно двинулся в сторону места уединения. Из зала стали слышны негромкие разговоры, гостей, возможно, было немного, но были они уже изрядно навеселе. Я поднимался по лестнице, уже предчувствуя, что готовят здесь хорошо — запахи соответствовали.

Толкнув дверь, я прошел в ярко освещенное обширное помещение. И как-то сразу почувствовалась разница между торговой страной и монархией.

Обилие магии, чистота, опрятная обслуга, металлическая посуда. Посетители тоже под стать — ни одного в привычной по тому же Крэланду рванине. Качественные ткани, дорогая одежда, у многих ювелирные украшения.

Но особенно — сытые и уверенные лица. Эти люди отвыкли кланяться аристократам, они сами вершат свою судьбу и сами за себя отвечают. При этом оружия не так уж и много — больше артефактов, причем у каждого второго — боевые перстни и амулеты на шеях.

Так впору задуматься, а за ту ли ты сторону выступаешь в этом конфликте. Впрочем, это никак не влияло на взятые мной обязательства.

— Брат, столик для вас там, — подскочившая ко мне официантка — молодая и подтянутая, в чистом переднике и с вымытыми волосами вежливо улыбнулась и указала рукой в дальний угол.

Вновь не говоря ни слова, я кивнул и последовал за сотрудницей заведения. Машинально глаз цеплялся за окружающих, но, естественно, никакого негатива я не видел в их глазах. Клириков здесь, может быть, и не любили, но уж точно уважали.

Сидеть полагалось не на лавке, а на полноценном стуле с аккуратной резной спинкой. Заняв место, я сложил руки на столешнице, и девушка тут же поставила передо мной тазик с водой.

— Омойте руки с дороги, брат, — напутствовала официантка. — Я принесу вам ужин.

Несмотря на то, что у меня мелькнул соблазн попросить меню, которое лежало у девушки в кармане передника, я решил не спешить. Если будет плохо с дежурным блюдом, я так обязательно и поступлю, но пока ни к чему торопиться. Одно дело — клерк, который следует привычной всем модели поведения, и другое — выбивающийся из образа.

Не прошло и трех минут, как передо мной появились: картофельное пюре на молоке, жареные свиные колбаски, кувшин холодного кваса, рассыпчатая гречневая каша с жареным луком и гороховый суп с крупным куском копченой свинины, отдельно стояла пиала с салатом из помидоров и огурцов, приправленных маслом. Венчала все это чистая белая салфетка, на которой уместились три ложки, две вилки и нож.

— Приятного аппетита, — негромко пожелала девушка и тут же ушла обслуживать других гостей.

Сказать, что я был в шоке от такого количества еды за тринадцать пфеннингов — не сказать ничего. И я пока понятия не имел, как теократии удалось этого добиться. Да если бы я заказал эти же блюда в Крэланде, они бы в некоторых местах тянули на грош! А здесь, в придорожной таверне, лежащей на отшибе, и такие разносолы!

Взяв в руки ложку, я приступил к первому и сам не заметил, как миска показала дно. Затем пришла очередь колбасок и пюре, перемежающегося кашей. Ну а когда я уже пригубил кваса, жизнь вообще казалась мне прекрасной.

— Ну как вам моя еда, брат?

Я приоткрыл один глаз, разглядывая возвышающегося над столиком подтянутого усатого мужчину в необычной для владельца подобных заведений дорогой белой рубашке с вышивкой.

— Благодарю, у вас отлично кормят, — отозвался я, сопровождая слова кивком.

— Рад, что вам понравилось, — довольно улыбнулся тот, не скрывая радости от похвалы. — Но вообще-то я по делу, брат…

— Называйте меня Рик, хозяин. И можно просто по имени, не такой уж я важный служитель, — ответил я, указывая на рукав с нашивкой.

— Брат Рик, — заметив, что я не против разговора, мужчина сел ко мне за стол. — У меня к вам дело как раз по вашей должности.

Я улыбнулся и, знаком показав собеседнику подождать, махом допил квас. Утерев пену, осевшую на отросшей щетине под носом, кивнул:

— Я вас слушаю.

Подвал освещался тусклой лампой. Но этого вполне хватало, чтобы разглядеть сидящего в углу мужчину, закованного в цепи с крупными звеньями. Широкий металлический ошейник не позволял ему опустить голову, и злые глаза глядели на нас с вызовом.

Хозяин постоялого двора кивнул охраннику, сторожившему пленника, и тот покинул нас, чтобы вернуться с раскладным столиком и табуретом. Хозяин положил бумагу и ручку с чернильницей.

— Прошу, брат Рик, — кивнул он мне на сидение.

Пока я занимал свое место, хозяин прошел к стене подвала. Скрипнула дверца небольшой печки, и владелец двора занялся разведением огня. Через минуту его возни пламя разгорелось, и по подвалу потек приятный запах хвои. Закончив с печкой, хозяин бросил в огонь щипцы и пару штырей на длинных рукоятях.

Отказываться от допроса я не стал, это вызвало бы вопросы. Задокументировать показания разбойника — одна из обязанностей клерка, которым я прикидывался. Да и послушать, что скажет захваченный разбойник, могло оказаться полезным.

Закованный в цепи мужик презрительно скривился, показывая, что его ничуть не пугают постепенно накаляющиеся инструменты пыток. Впрочем, судя по количеству шрамов, возможно, для него это не первый раз.

— Брат Рик, — обратился ко мне хозяин, чьего имени я так и не спросил.

— Я готов, — макнув ручку в чернила, отозвался я. — Можем начинать, я потом перепишу начисто, как полагается.

— Как будет угодно, я позже предоставлю вам подходящую комнату, — хмыкнул тот.