Хрупкую атмосферу откровения нарушила Паша, ворвавшись в палату.

– О, неразлучники, – бросила она, направляясь к кушетке.

Даже она заметила! А где была я? Как обычно – в себе. Но не потому ли эти двое с таким рвением уперлись в мое спасение этим утром, чтобы скрыть собственное?

Паша меняла Санычу капельницу, а он сжимал ладонь Шебы, не спуская с нее глаз. И правда, как попугаи – сидят, воркуют на своем языке что-то… А я так и стояла на входе, чувствуя какую-то неясную тоску, глядя на этих влюбленышей. Кажется, мне впервые не стало рядом с ними места. Потому что мое собственное было где-то не здесь.

Я тихонько вышла и поплелась в комнату. Тело наливалось усталостью. А сердце рвалось в ночь… Знакомое чувство. И, пожалуй, самое сладкое и запретное из тех, что я испытывала. Вскочить посреди ночи, прыгнуть на мотоцикл и рвануть с ветерком на трассу, чтобы к утру завалиться к завтраку к своему Медведю. Когда я наберусь смелости заплатить цену, которую сама же за себя и поставила? Когда научусь нести ответственность?

Но мне было страшно шагнуть дальше утренних завтраков и дневных посиделок. Что там за ними? Ведь жизнь с ним – она всерьез. А он меня больше не спросил…

Воркуша встретила меня на пороге. Крыса попыталась вклиниться в гущу событий, а не довольствоваться «догадками» – то бишь, гадить полдня на лоскутную дорожку вокруг батареи. Она привычно вскарабкалась по штанам на футболку, а оттуда – на плечо, и мы вдвоем уставились на наши отражения в зеркале ванной.

– Сейчас покормлю, – пообещала я.

А еще стало невыносимо зябко, и я полезла в шкаф за толстовкой с капюшоном. Но только натянула ее поверх крысы, как с улицы послышался крик. А потом что-то вспыхнуло так, будто бензина плеснули в костер.

Забыв обо всем, я рванулась из комнаты, выскочила на крыльцо и бросилась в медкорпус, но не успела обогнуть здание, сразу влетела в подчиненных Яворского. Они вели Саныча под руки куда-то к проходной. А я, не думая, повисла у друга на шее.

– Ромка! – рявкнул он. – Ольку спаси!

– Куда вы его тащите?! – потребовала я ошалело.

– Отойдите, – холодно приказали мне со спины, и мы снова встретились взглядами с Гавром. – Приказано доставить в институт на обследование.

– Под конвоем?! Где Шеба?! Почему она снова вспылила?! Что вы с ней сделали?!

– Мне почем знать? – обогнул он меня. – Припадочная она у вас.

Саныч дернулся, а я уже собиралась кинуться на Гавра, когда за его спиной показался Сергей.

– Рома, не надо, – мотнул он отрицательно головой, приближаясь. – Мы тут ничего сделать не можем. Приказ.

– Что значит не можем?! – метнулась я к нему. – Почему его уводят силой?!

– Потому что его девчонка бросилась на моих снова, а он встал в позу! – рявкнул Сергей. – Успокоится – поедет без наручников.

– Он ее защищает! – вскричала я. – Тебе вообще знакомо такое явление?! Перестань вести себя как дикарь!

– Да что ты? – схватил он меня за шею, притяну к своему лицу и зашептал со злостью: – Я думал, тебе как раз такие и нравятся.

– Пусти! – стукнула его в грудь. – Где Шеба?!

Но вместо того чтобы послушаться, он перехватил меня под руку и потащил к зданию приюта, а когда я окончательно уперлась, перекинул через плечо. Я беспомощно смотрела, как уводят Сашку в сторону проходной. А еще – как весь приют высыпал посмотреть на происходящее.

– Разойдитесь! – рявкнул Сергей, взбегая по ступенькам.

– Сергей, отпусти! – стукнула его по спине, но он не среагировал.

Внес меня в мою комнату и стряхнул на кровать:

– Собирайся к отцу. Это раз. И из приюта, – навис сверху. – Мы переезжаем.

– Что? – попятилась я от него.

Глядя в его горящие злые глаза, в памяти оживали предубеждения Лары. А Сергей не стал ждать, направился к шкафу и распахнул его настежь.

– Мне нужно к подруге. Ей нужна моя помощь, – выпрямилась я опасливо.

Но он не слушал:

– Сумка у тебя есть какая-нибудь?

– Сергей! – повысила голос. – Куда ты меня везешь?

– Я тебя забираю, – вернулся он к кровати, и я уже думала – конец мне, но его жертвой стала подушка, а добычей – ее наволочка. Он вернулся с ней к шкафу и принялся напихивать моими нехитрыми пожитками. – Рома, собирайся. Мне еще в отделение надо заскочить.

– Я не поеду с тобой, – выдохнула тихо, но он услышал.

– Тебя не понять, – усмехнулся он, замирая. – Но только если доверять тебе и не допускать мысли, что ты мне лжешь. – Он повернулся, бросив вещи, и направился медленно ко мне. – Но ты врешь, Рома. Говоришь, что спасала жизнь в лапах этого дикого, а сама надеешься, что он придет за тобой?

– Я надеюсь, что он не убьет тебя, – нахмурилась я, тяжело дыша.

Сергей замер у кровати, глядя на меня сверху, а я чувствовала, как разгоняется сердце. И он это слышал.

– Боишься. Меня, – покачал он головой, сжимая зубы.

– Потому что ты ведешь себя как…

– Как кто? – сурово потребовал он.

– Как тот, кому плевать! Я прошу тебя позволить мне помочь подруге!..

– Себе помоги сначала, – оборвал он меня. – Я не отпущу тебя к дикому. Не позволю ему забрать тебя.

– У нас с этим диким долгая история, Сергей, – поднялась я на коленки. – Он давно меня выбрал. Давно просил стать его, но… – Я тяжело сглотнула под его темнеющим взглядом. – Но…

– Неважно, – оборвал он хрипло. – Хотела бы – давно бы ускакала к нему. А ты здесь. Со мной. Ты сказала мне, что согласна. Не ему!

Я прикрыла глаза, пряча лицо в ладони:

– Мы оба с тобой знаем, что это было ошибкой. Моей.

– За ошибки нужно платить, Рома, – опустился он коленями на кровать. Его голос – вкрадчивый и хищный, крутил внутренности и вязал их узлом. – Нельзя сказать мне «да» и не ответить за свои слова. А ты ответишь. Я заберу тебя и спрячу. Твой отец обещал помочь. А потом мы уже будем делать работу надо ошибками…

С каждым его словом сердце билось все глуше. Я замирала в напряженной позе, готовясь к битве за свою жизнь, не иначе. Для меня даже варианта не было такого – свесить лапки и сдаться на милость Яворского. Да – виновата. Не надо было позволять ему думать, что могу стать его. Мне было слишком пусто и больно внутри, а в нем – столько внутренней силы, что, казалось, я могу взять взаймы… Но расплатиться, увы, не выйдет – слишком неподъемная цена.

– Сергей, не надо, – задрожал мой голос.

Нас все еще разделяло небольшое расстояние, которое он мог