К счастью, Пер с нами согласился – он кивнул Отто и сказал:

– Думаю, бояться тут нечего.

И мы пошли следом. Последним, едва переставляя ноги, плелся Отто.

Старушка сказала, что зовут ее Вильгельмина Андерсен. Жила она в красной избушке на небольшой ферме, где стоял курятник и росли фруктовые деревья. Здесь было очень уютно. На такой ферме я и сама бы с радостью отдыхала в каникулы.

Мы остановились перед дверью, и старушка радостно заявила:

– Подождите минутку – я слегка приберусь.

И скрылась за дверью.

– Может, у нее и какао есть, – сказала я Саре.

– И козий сыр! – обрадовалась Сара, обожавшая козий сыр.

Вскоре Вильгельмина Андерсен распахнула дверь, и мы вошли внутрь, в теплую избушку.

Здесь все напоминало домик Клары. В изразцовой печке горел огонь, на окнах цвели красные цветы в горшках, а на диване лежали лоскутные одеяла. Стены были увешаны картинками: ангелы, младенцы в беленьких кудряшках, еловый лес и лось. Посреди одной стены торчал гвоздь. Интересно, почему на нем ничего не висит? Впрочем, о гвозде я тут же забыла – и без этого было о чем подумать. Мы целый час тряслись в кузове, на ветру. Не терпелось усесться на диван и закутаться в лоскутное одеяло.

Но нам повезло еще больше. Я поняла это, увидев еду, что приготовила для нас Вильгельмина. Свежий хлеб, яичница, варенье, ветчина, сыр, колбаса, маринованные огурчики! Даже какао! Мы о таком и не мечтали.

Мы жевали и жевали. Как же вкусно! А Вильгельмина все бегала на кухню и появлялась с новыми лакомствами.

Потом она отправилась мыть посуду, а мы едва не валились на пол, будто пять толстеньких сосисок. Или скорее четыре – Отто съел куда меньше остальных.

– Откуда у нее столько еды? У нее все что хочешь найдется! – сказал он вдруг.

– Нет. Козьего сыра-то у нее нету, – ответила Сара. Козьего сыра у Вильгельмины и вправду не оказалось.

– У нее же своя ферма, – сказала я.

– Но тут масло. И ветчина… – он умолк, потому что в комнату, сияя, вошла Вильгельмина. В руках она держала большую тарелку с… ШОКОЛАДОМ!

По спине у меня побежали мурашки. Мы попали в рай.

– Кушайте на здоровье! – сказала Вильгельмина, и уговаривать нас не пришлось.

Мы снова принялись жевать. Шоколад таял во рту, а вкус у него был, какой бывает только у шоколада – сладкий и терпкий. Надо же, я почти забыла его.

Как же нам несказанно повезло, как чудесно, что Вильгельмина решила поделиться шоколадом именно с нами! Но, возможно, у нее просто нет близких?

– Вы тут одна живете? – спросила я.

– К сожалению, да, – тихо ответила она.

– А семьи у вас нет?

– Есть брат и племянники. Но они меня никогда не навещают, – Вильгельмина явно расстроилась. Оно и понятно – не видеться с братом, наверное, очень грустно. Разве что этот брат такой, как Отто. Тогда можно и не видеться.

Никто из нас не знал, как ее утешить, но, к счастью, Вильгельмина сама тут же сменила тему.

– А зачем вам понадобился Юхансен? – спросила она.

Я посмотрела на Пера и Даниэля. Что же ей ответить?

Пер едва заметно кивнул и сказал:

– Нам надо перейти границу. Или скорее переправить через границу Даниэля с Сарой.

– Нам надо добраться до Швеции – там нас ждет отец, – добавил Даниэль. – Мы евреи.

Сперва Вильгельмина промолчала, но потом совсем опечалилась.

– Охохонюшки, вот бедняжки! – заохала она.

– Вы нам поможете? – спросила Сара.

Вильгельмина покачала головой:

– Я же простая старуха…

– Может, у вас есть какие-нибудь знакомые? – предположил Даниэль.

Ответила она не сразу и сперва лишь молча смотрела на Сару с Даниэлем. На ее лицо вдруг наползла гримаса: она как будто подумала о чем-то неприятном – крысах или пауках, помогать которым ей вовсе не хотелось. Но нет – старушка все-таки поднялась и проговорила:

– Пожалуй, есть тут кое-кто.

Она накинула на плечи шаль и шагнула к выходу.

– Вы пока посидите, а я приведу подмогу. Придется подождать, но вы кушайте себе шоколад и не скучайте.

– Вот видишь, какая она добрая! – сказала я Отто, когда Вильгельмина скрылась за дверью.

Он не ответил, но кусочек шоколада все-таки взял. Скоро сюда придут взрослые, которые нам помогут, все будет чудесно!

За время войны один урок я усвоила хорошо: лакомства надо есть медленно. Прежде я заглатывала их, почти не жуя, но потом поняла, как это глупо. Так и распробовать ничего не успеешь. На самом деле это мне Отто растолковал. Он из тех, кто вечно все бережет. Ешь медленно, чтобы хватило на подольше, учил он меня.

Шоколад Вильгемины мы ели не спеша, но и он закончился. Даже крошек не осталось. Сара провела по тарелке пальцем и облизнула его.

– Что-то долго ее нет, – сказал Отто. Он встал и смотрел в окно.

– Видать, путь неблизкий, – предположил Пер.

Такой ответ брата не устроил, он принялся расхаживать по гостиной и рыться в хозяйских вещах – заглянул в корзинку с вязаньем, открыл сервант на кухне, достал с полки несколько книг. А потом замер.

В руках он держал какой-то предмет, который вытащил из-под стопки газет на комоде. Портрет в золоченой рамке. Может, это тот, что висел на гвозде? Отто молча повернулся к нам.

На портрете был изображен мужчина. С зачесанными набок черными волосами. С маленькими усиками под носом.

Гитлер, глава всех нацистов. Адольф Гитлер.

Зачем Вильгельмине вешать на стену фотографию Гитлера?

– Она нацистка, – догадался Отто. – Вильгельмина Андерсен – нацистка!

– Поэтому она и попросила нас немного подождать на улице, – подхватил Даниэль. – Ей надо было спрятать этот портрет.

– Эта старушка – нацистка? Разве такое вообще бывает? – засомневался Пер.

Нет, подобное не укладывалось у меня в голове. Дюпвик – еще куда ни шло. Он и до войны был чересчур строгим. Юхану, например, не разрешали гулять после шести. Если он умудрялся в чем-нибудь выпачкаться, отец здорово орал на него. А когда Юхан плохо писал контрольные, Дюпвик запросто мог его отлупить. Так что Дюпвик и раньше добротой не отличался. А вот Пера я в чем только не подозревала… Молчаливый, угрюмый, с сигаретой, в опущенной на лоб шапочке – он казался мне подозрительным. Но Вильгельмина Андерсен? Такая милая и добрая, с морщинистым лицом, седой косой и в сиреневом платье? Она – нацистка?!