Свеча догорела почти полностью, Адриана собралась уже заменить ее на другую, но тут фитилек колыхнулся и погас. Она замерла, сжалась в пружину, как зверь, приготовившийся к прыжку, но с места не стронулась, опасаясь неосторожным скрипом половиц спугнуть свою добычу. И свечи она специально купила восковые, самые тонкие и дорогие, а не сальные, чтобы, прогорев, они не оставляли после себя постороннего запаха. Глаза почти ничего не могли рассмотреть в наступившей темноте — Адриана вся обратилась в слух.

Сначала раздалось едва слышное шуршание у стены, напротив которой сидела Адриана, и где совсем недавно горела свеча, а затем приоткрылся в деревянном полу люк. Как она об этом не подумала, ища дверь в стене? Впрочем, она и не нашел бы лаз без посторонней помощи, хоть тысячу раз прошарила бы по полу — деревянные половицы неплотно были подогнаны друг другу во всем доме, а вскрывать каждую не стала бы. Да и мысль эта ей в голову не приходила, что проход может быть не в стене, а в полу.

Адриана одним прыжком оказалась рядом с проникшим в дом существом и схватила его в охапку, стараясь заткнуть рукой рот, чтобы тот ненароком не огласил окрестности от испуга и неожиданности своим диким визгом. Она выволокла сопротивлявшегося человечишку на кухню, продолжая прижимать его к себе одной рукой, второй же быстро зажгла масляную лампу.

Горбун, точнее маленькая худенькая горбунья.

— Ты кто? — спросила Адриана, усаживая незваного визитера на стул и удерживая его на всякий случай обеими руками. Мало ли какие ходы есть еще в доме, ведь горбунья появлялась и исчезала почти бесследно.

— Это ты кто? — фыркнула недовольно та. Казалось, что она совершенно не боится Адрианы.

— Посланник бургомистра, — не стала лгать она. Да и зачем?

— То-то я смотрю, что ты на мою племянницу мало похожа.

— Племянницу? — удивился Адриана. — Но у отца Дезире был только дядька, — сказал она не очень уверенно.

— Так уж сложилось, — вздохнула горбунья, — что о моем существовании знали только матушка, ведунья, что ее и меня от смерти спасла, когда зверь чуть не загрыз ее, да батюшка, старый граф. От того, что я такой уродилась, он заболел и слег. Считал, что это виновато проклятие, рок, что над его родом висел. А снять его могло только рождение красавицы-дочки. Он и матушку выбрал в качестве любовницы, уж больна та была красива. Хотел жениться на ней — не дали, не знатного рода была. Хукс Беннетт — не родной мой брат, а лишь единоутробный. Он не был сыном старого графа, как многие считали, как и его брат.

— А про проклятие можно подробнее? — попросила Адриана. Про господина Беннетта и его семью она расспросит потом, да и зачем горбунья в дом лазила, тоже не так уже интересно.

— Проклятие обыкновенное, как любое другое подобное. В графских летописях прописано, — продолжила рассказывать та, — прокляла своего мужа за измены одна из графинь. Любвеобильные были мои предки — много их незаконнорожденных дочерей и сыновей тут по окрестным деревням проживало. Графиня сама же ни разу не понесла даже от своего супруга, в те же летописи занесено. То ли бесплодна была, то ли граф не прикасался к ее телу, история умалчивает. Говорят, однако, что безобразна была графиня, может, поэтому красавец-граф и не хотел появления на свет некрасивых наследников… Мол, проклинаю тебя и все такое прочее. «И даже красавица-супруга этому помочь не сможет, а только красавица-дочь», — сказала графиня перед тем, как уйти в лес и сгинуть навсегда. Только стали в роду графском рождаться уродцы и убогие один за другим.

— А как же наследники? — не утерпев, перебила рассказчицу Адриана. Насколько ей было известно, все мужчины в графском роду были внешне вполне себе приятными.

Та кивнула и продолжила: — И прежде чем зачать сына-наследника, каждый граф должен был дожидаться рождения красавицы-дочки, чтобы снять с себя проклятье.

Наверное, так случилось бы и в тот раз. Если бы не горб и болезненная худоба, то сестра Хукса Беннетта была бы писаной красавицей. Адриана с нескрываемым любопытством рассматривала горбунью.

— А у графа, вашего отца, сыновья были? — спросила она.

— Нет, не случилось. После моего рождения граф заболел, слег и умер, я уже говорила. Он очень ждал рождения дочки.

— А кто стал наследником? Новым графом? — не унималась Адриана.

— Его кузен, двоюродный брат, — пожала плечами горбунья.

— Чаю хотите? — неожиданно предложила «племянница». — И мы с вами так и не познакомились. Адриана Кермит.

— Калей Беннетт, — вздохнула горбунья в ответ.

— Беннетт? — вопросительно протянула девушка. — Супруг вашей матери дал вам свою фамилию?

— А куда ему было деваться? — усмехнулась Калей. — Никто бы все равно не поверил, что такая уродка, как я, могла уродиться у графа и его любовницы, писаной красавицы. Сам же он, муж моей матери, был пусть не страшен, но и не красив, как граф.

— А в дом зачем приходишь? — спросила Адриана наливая чай и ставя на стол булочки, оставшиеся от обеда. Ему почему-то казалось, что Калей непременно должна быть голодна. Не зря она такая худая.

— Брата проверить, да невестке покушать собрать, — пожала та плечами. Мол, что за странный вопрос.

— А сиделок брата зачем пугала? Филомель, как становилось темно, ни за что не хотела оставаться в доме рядом с больным.

— Да какой Хукс больной? — махнула рукой Калей. — Больше притворяется. Нет, он не встает, — ответила она на вопросительный взгляд Адрианы. — И в основном молчит. Конечно, все это ужасно. Тела девочек были сильно обезображены, что уж говорить. Их мать от горя чуть рассудка не лишилась…

— Но не лишилась? — прищурилась Адриана.

— Нет…

Калей отломила кусочек булочки, положила его в рот и запила глотком ароматного чая на травах. Движения ее не были суетливы, она не сглатывала слюну, не стремилась быстро набить свою утробу, скорее наслаждалась вкуснейшей выпечкой.

Нет, она не голодна, решила Адриана. Голодные так себя не ведут, даже если будут изо всех сил показывать, что им не хочется есть.

— А сиделок, спрашиваешь, зачем пугала? — вздохнула Калей. — Материно сокровище они искали. И соседка тоже. Я и в лесу вместо невестки завывала, чтобы не искали ее. Мол, живая, хожу, брожу, по деточкам плачу.

— Но ведь искали все равно, — нахмурилась Адриана, вспомнив, что рассказала ей Филомель, когда принесла мед в туеске.

— Нет, не искали, — упрямо повторила Калей. — Ведунье и мне это стало бы известно. Старая бабка не только знахарка, но и немного колдунья. Отцу Филомель жена брата тоже была нужна лишь для одного.

Адриана не стала переспрашивать, для чего. И так было ясно — всем не давало покоя наследство бабушки погибших девушек. И, избавившись от ставшей ненужной прежней жены Хукса Беннета, можно довольно близко приблизиться к заветным сокровищам.