Моргаю пару раз, даже не пытаясь дышать. Потому что если вздохну, то придется вслух сказать имя того, кто стоит рядом с Мишей.

— Это же…

— Аэропорт, ага, — улыбается Эля и бежит обниматься с Мишей, а я продолжаю взглядом сверлить через лобовое, Мирона. Будь во мне сила супермена, от него бы уже осталась горстка пепла. Он, очевидно думает, что может воспользоваться мною не только как презервативом, но и как такси.

*******

Хочется со всей силы удариться об руль. Потерять сознание и все забыть.

Забыть этот взгляд, пропитанный порочной хмелью. Забыть руки, которые держат сигарету, как когда то-то сжимали между пальцами мои соски. Забыть месяц не прекращающейся боли, словно кто-то вырвал из тебя кусок мяса. Забыть о вежливости и дать задний ход. Ну а что? Погазую, оставлю троицу в облаке черного дыма. Мирону вон не привыкать.

Но уже поздно и парочка прыгает на заднее сидение, а Мирон, кидает под ноги спортивную сумку и садится рядом. Буквально заполняя пространство своим запахом. Это душит, не дает возможности даже вдох нормальный сделать. И делаю то, что должно меня спасти. Мирон не должен видеть моей реакции. Он не должен понять, что я…. скучала… И боялась. А иногда даже молилась, чтобы он не умер в этой гонке смерти.

— Ты нормальная вообще? – ору я, обернувшись и слышу щелк карабина. Мирон пристегивается и это на мгновение вводит меня в ступор. Он всегда был таким. Радеющим за безопасность. Странно, что при этом Алекс не пристегивается никогда.

— Да я не знала, — кричит Эля в ответ, чуть ли, не прилипая к своему Мише, а я коротко столкнувшись взглядом с Мироном, снова начинаю отвлекать внимание от своего состояния.

— Кто вообще устраивает свидание в аэропорту.

— Стюардессы? – предполагает Мирон, но я смотрю только на Элю. Хоть бы виноватый вид сделала для приличия.

— Он сказал, что ему нужно встретить друга. Ты на тачке. В чем проблема. Ну трахались вы, ну в прошлом же все. Сама говорила.

Мне как пощечину зарядили. Стало неприятно до тошноты, что мой рассказ в общем то вполне укромный стал теперь достоянием общественности. Пусть даже трех человек.

Вот никому ничего рассказать нельзя. Кота что ли завести. Он то точно ничего никому не разболтает.

— Такими темпами и наше общение останется в прошлом.

— Саша, — звучит голос Мирона так спокойно и гармонично, словно только его мне не хватало, чтобы в себя прийти. Четыре недели неизвестности. Четыре недели нормальной жизни. Но вот он снова здесь и всегда уравновешенная Саша превращается в истеричку.

— Ладно, поехали. Адрес говорите. И я очень надеюсь, что конечным пункт будет не Владивосток!

Все смеются, только мне не до веселья. Мирон слишком близко. Меня трясет. От чего дорога перед глазами расплывается. Так, Самойлова, Возьми себя в руки, а то не успеешь поплакать очередной раз в подушку о своей судьбе.

А что с моей судьбой. Я же счастлива! Только недоразумение надо одно уладить. Ну или два, потому что на заднем сидении скоро будет взрыв, как громко звучат их стоны.

Мирон с усмешкой посматривает на меня, иногда поглядывает на парочку, которая целуется так, словно Миша с фронта вернулся. Словно это он, а не Мирон рисковал жизнью каждую неделю. Это конечно не значит, что мне хочется засосать его так же. Просто, к слову пришлось.

Чтобы мои мысли не были заглушены чужим сексом, врубаю радио. И там, как по заказу песня, которую мы слушали с Мироном в его квартире. Одну и ту же. Снова и снова. Как одержимые, делая вид, что мы только друзья. Но мы больше не друзья. Мы никто.

Хочу выключить, но Мирон тормозит мою руку, оставляя ожог на коже. Ладно. Дослушаю и докажу, что в груди ничего не осталось. Мирон все выжег.

Шел по небесам, был веселым и простым

Знаешь я и сам будто умер молодым

Верил в чудеса, они превратились в дым

Так бы и сгорел, если бы не ты

Обними, если хочешь любить меня

Прогони, если сможешь любить другого

Но не знаю, как буду без тебя (NЮ. Фигово без тебя)

— Все, валите пачкать сидение к кому-то другому, — останавливаю машину возле нужного дома и снимаю блокировку двери.

Эля целует меня в щеку мокрыми губами, потом тоже самое пытается сделать Миша, но Мирон отталкивает его.

— Попробуй только.

Ой, ой, какие мы защитники. Какие благородные. Только вот где ты был, когда мне реально была нужна поддержка. Не было тебя. Ты деньги зашибал, а меня Алекс лечил. То ли вылечил, то ли покалечил.

— Извини за него.

— Да, мне плевать. Выходи.

— Не-а, — нагло откидывается он на сидение, а меня трясти начинает. Ну что за наглая морда, неужели не видишь, как мне хуево! — Метро закроется через пол часа, я до него успею доехать.

— Вызови такси! – кричу я и начинаю толкать его в плечо. – Убирайся из моей машины, убирайся из моей жизни, убирайся из моей головы!

— А ты, — вдруг толкает он меня. – А тебя куда девать, если ты уже под кожу влезла! Так глубоко сидишь что не один бур не достанет! У меня, блять, гонка, а я думаю, смотрит ли меня Сашенька моя.

— Не твоя я! Не твоя! Ты бросил меня, уничтожил! А вернулся зачем?! Чтобы добить! Так вот, ничего не выйдет! Я сильная! Потрахаюсь с Алексом и выкину тебя из головы.

— А что, это месяц секса не было, что не выкинула? – опять этот тон «Я все знаю» Но блять, откуда. Ладно, узнать, в какую танцевальную школу это одно, но знать расписание моих половых актов...

— Был. Каждый день. И я кончала, как никогда! И член у него больше!

— Вот уж точно не показатель, — хохочет Мирон и кивает на дорогу. – Отвези и я оставлю тебя в покое.

— Навсегда?

— Так уж и быть на пару дней. Мне просто устроиться надо. Хата то сдается.

Разговор о квартире как-то резко меня успокаивает.

— А, потом что?

— За тобой должок. Я все еще помню.

— И на этом все?! Оставишь меня в покое? – спрашиваю строго и кошусь на его профиль. Раньше у него волосы были длинные. Они вечно половину лица скрывали. Может быть поэтому никогда не считала его красивым.

— Если сама этого захочешь…

— Я об этом мечтаю… — шиплю, наклоняясь к его лицу, а он резко поворачивается. Впивается темными в ночи глазами, сжирает заживо так, что кожа щек полыхает.

— Спорим?

— Вот еще, — хмыкаю и отстраняюсь на безопасное расстояние. Хотя разве может быть безопасно, когда пласты земли уже сдвинулись и начало землетрясение.

— Ладно, говори куда тебя везти, все равно ведь не отцепишься.

— Люблю, когда ты послушная, — улыбается Мирон, называет адрес и откидывает голову назад, демонстрируя кадык, как плавник акулы. Вот уж точно, акула. Вцепился пастью и кровь пускает.