На той стороне двора перед конями распахнулись Двери приземистого здания. Едва хвосты последний раз мелькнули на солнце и пропали в полумраке, двери захлопнулись с сухим резким стуком. Я подошел, поднял руку, чтобы стукнуть, но дверь снова вздрогнула, сворки разлетелись в стороны, словно их отстрелили.

Я сделал шажок, остановился в смятении. По эту сторону двери никого. И непонятно, кто открывал. Оглянулся, обе створки подрагивают в нерешительности. Слоно, я стою на линии колдовского фотоэлемента.

Поспешно шагнул вперед, за спиной с явным облегчением хлопнули двери.

В конюшне пахло свежим сеном, овсом и даже мукой. В ближайших яслях не мука, правда, зато отборные зерна пшеницы, похожие на муравьиные коконы формика поликтена. Конь Беольдра уже пристроился к одной кормушке, а мой сперва напился воды: по желобу текла чистая, прозрачная вода, настолько чистая, словно отфильтрованная через все современные перегонки.

Когда я побрел обратно, двери снова распахнулись передо мной с почтительной предупредительностью.

Солнце пошло на закат, через двор пролегли четкие темные тени. Беольдра не было видно, зато навстречу попался Терентон. Он еще издали профессионально улыбнулся, мол, все окей, все поют, наша фирма надежная, все гарантии, репутация, международные связи, лобби в правительстве, родственники в налоговых органах...

– Беольдр отбирает товар, – успокоил он. – А как вам здесь, сэр Ричард?

– Непривычно, – признался я.

– Вы странный человек, – заметил он, как мне показалось, вполне искренне. – Очень.

– Я?

– Почему так удивляетесь? Это я удивляюсь. Вы ни разу не перекрестились, как приехали. Не шепчете постоянно молитвы, не осеняете все крестным знамением... и вообще у вас лицо как лицо. Не перекошенное, я имею в виду.

Я кивнул.

– Понимаю. Нет, у вас все очень мило... Я хоть и не понимаю, как у вас все это делается, но очень мило. И удобно. Зимой, надеюсь, тепло?

– Как летом, – ответил он с гордостью.

– Здорово, – признался я. – Так это и есть результаты... оборотничества?

Он запнулся, посмотрел на меня с осторожностью, ответил медленно, тщательно подбирая слова:

– Я, простите, торговец... Авантюрист, если хотите. Я ввязываюсь в рискованные предприятия... но рискую, подчеркиваю это особо, только своей головой. Или душой, как утверждает аббат, но опять же, заметьте – своей! Никого я не ставлю под удар...

Я развел руками, сам улыбнулся как можно шире, стараясь снять напряжение.

– Я не сужу вас. Я новый человек... в Зорре. Я просто хочу побольше понять. У меня нет предубеждений ни против оборотников, ни против эльфов или гномов. Нет даже против огров... потому что я с ними дел не имел, знаю только по слухам. Правда, однажды я, кажется, завалил пару, но ведь человеков я отправил на суд Всевышнего еще больше.

Я остановился, ибо Терентон смотрел на меня с напряженной улыбкой. Его лицо стало странным, напряженным, а глаза и вовсе замерзли.

– Вы знаете, – сказал он с усилием, – даже я так далеко не заходил. Я говорю насчет огров. Эльфы и гномы – да, но огры... это вообще на той стороне Тьмы.

– А эльфы?

– Эльфы, – ответил он, – сами по себе. Борьба Тьмы и Света – это борьба людей.

Я кивнул.

– Ладно, а что насчет Морданта?

– Простите?

– Мордант, – повторил я, – на чьей стороне?

– На стороне Света, – ответил он, но мне почудилась в его голосе некоторая заминка. – Просто Мордант шире... намного шире сотрудничает с эльфами и гномами. Говорят, даже с ограми и троллями, но это никто не знает...

– Почему?

Он засмеялся.

– Это сперва с эльфами да гномами общались только особые люди! А теперь все кому не лень. Эльфы тоже заходят в Мордант, как и гномы. Сами покупают без всяких посредников прямо на базарах, в лавках... А вот про орков, троллей, огров – пока только слухи. Правда, упорные. В Морданте есть вещи, которые могут добыть только тролли. Причем эти вещи не только у знати, но и простые люди... гм... имеют, имеют.

Он уже пришел в себя, теперь у него было веселое, но несколько сокрушенное выражение лица. Я снова вспомнил про посредников, услугами которых пользуются вначале очень охотно, потом всегда... если сказать мягко, обходятся без них.

– Сколько отсюда до Морданта?

Он даже отодвинулся, покачал головой. В глазах его я видел сомнение, так ли я здоров на голову.

– Сэр Ричард, вы же служите Зорру!

– Пока я никому не служу, – ответил я. – С меня сняли все клятвы и все обеты, когда собирались оставить в одном из сел. А потом так и не вспомнили, что я – человек свободный.

– Три дня на добром коне, – сказал он. – Если, конечно, по прямой. Но я бы не советовал...

– Почему?

Он внимательно посмотрел на меня.

– Хоть вы и кажетесь умнее других... и не таким... гм... но в Морданте можете увидеть такое, что не очень понравится.

– Что?

Он пожал плечами.

– Представьте себе, я в Морданте не был ни разу. Но судить могу, с тамошними торговцами я тоже веду иногда дела. Правда, если честно, они обошли меня далеко. Вы ж видите, я с троллями не знаюсь, это точно.

– Да, – согласился я, – здесь о равноправии полов, рас и видов пока не слыхали. И о политкорректности тоже. Но все же в Морданте кое-какой прогресс налицо, чую...

Когда я отправился на поиски Беольдра, спину мне сверлил напряженный взгляд Терентона.

Заходящее солнце окровавило башни, последний луч соскочил с каменного зубца и прыгнул в небо. Вспыхнуло кроваво-красным облако, а небо из яркоголубого начало перетекать в синий, темно-синий. На восточной половине бледно проступила изъеденная луна, похожая на привидение настоящей луны.

Мы все устроились в небольшой уютной комнате, на столе удивительно разнообразная еда, три глиняных кувшина, Терентон взломал пробки, и даже Беольдр в изумлении покрутил головой. Воздух наполнился дивным ароматом, тонким и нежным.

– Этому вину три сотни лет, – объявил Терентон гордо.

– Щедро угощаешь, – заметил одобрительно Беольдр.

– Что за вино, – сказал я восхищенно, – что за такой срок сохранило аромат? У нас бы превратилось в уксус...

Терентон бросил в мою сторону подозрительный взгляд.

– А сколько выдерживают у вас?

– Совсем немного, – ответил я сокрушенно. – Три-пять лет, не больше. А десятки – только крепкие. Коньяки, бренди, ром, виски... Но и те не сотни лет, конечно. Как вы это делаете?

Терентон налил вино в три кубка, поднял глаза на мое лицо.